Джейхун Байрамов: новость об освобождении Гадрута изменила тон переговоров в Москве

«Во время Отечественной войны все переговоры проходили под эгидой Минской группы».

Как передает Vesti.az со ссылкой на «Qafqazinfo», об этом заявил министр иностранных дел Азербайджана Джейхун Байрамов в передаче «Линия соприкосновения» на телеканале İTV.

По словам министра, за этот период страны-сопредседатели трижды организовывали переговоры:

«Каждая из встреч имела свои особенности. С точки зрения напряженности самой сложной была московская встреча. Она отличалась от остальных. Как бы тяжело ни было, к этому привыкаешь. Мы привыкли и к давлению, хотя оно постоянно усиливалось.

Президент Ильхам Алиев, в отличие от премьер-министра Армении, во время войны никому не звонил. Первый телефонный разговор с Президентом России состоялся 7 октября — Алиев позвонил, чтобы поздравить с днем рождения. После этого 8 октября снова состоялся контакт. Разумеется, невозможно было не затронуть тему войны. Судя по всему, 8 октября Президент Путин специально позвонил именно по этому вопросу.

Российская сторона настойчиво подчеркивала необходимость переговоров и достижения результатов, предложив провести встречу. Когда 8 октября мы находились в Женеве, из Баку позвонили и сообщили, что Президент хочет поговорить и даст инструкции.

Президент сказал, что достигнута договоренность: завтра должно состояться обсуждение этого вопроса, поэтому ты и заместитель министра вылетаете в Москву. Он дал конкретные указания.

Когда переговоры начались — а с тех пор прошло пять лет, так что, пожалуй, можно раскрыть некоторые детали, — министр иностранных дел России Сергей Лавров представил сторонам документ», — рассказал Байрамов.

По его словам, был представлен предварительный проект решения:

«В документе говорилось, что с полуночи с 9 на 10 октября должны быть прекращены боевые действия. На восточном участке линии соприкосновения должны разместиться российские миротворцы совместно с азербайджанской армией, а на западном — российские миротворцы вместе с армянскими вооруженными силами.

Согласно предложенному документу, уже с 9 октября, сразу после объявления прекращения огня, без каких-либо дополнительных условий, в том числе без вывода армянских войск и без освобождения оккупированных территорий, предусматривалось размещение российских миротворцев как на востоке, так и на западе.

Представьте: 9 октября — бои в полном разгаре, ситуация крайне напряженная, и предложение о размещении миротворцев с обеих сторон фактически означало полное «замораживание» конфликта. Понятно, что после этого уже ничего бы не произошло.

Мы получили совершенно иные инструкции от Президента: исходя из нашей позиции, нужно добиваться обсуждения конкретных вопросов, быть готовыми говорить с армянской стороной, но пусть она представит график вывода войск. Тогда министр иностранных дел Армении Зограб Мнацаканян выразил недовольство, заявив, что Азербайджан должен отойти на позиции 27 сентября, что Ереван не будет вести переговоры под давлением и что Баку нарушил международное право, применив силу. На все это у нас были ясные ответы — им напомнили, как все происходило.

Позиция России, казалось, была более нейтральной: мол, отходить не нужно, оставайтесь на занятых позициях, но российские миротворцы будут находиться там вместе с вами.

Переговоры длились несколько часов, и позиции сторон не изменились. Российская сторона продолжала настаивать. В какой-то момент Лавров применил такой прием: сказал, что мы прибыли из Женевы и, возможно, не полностью осведомлены о последних событиях, а у него, мол, есть все записи и полная информация, ведь лидеры вчера вели переговоры, и что наше поведение неконструктивно, а его предложение — хорошее.

Мы ответили, что у нас есть конкретная позиция, но нужна пауза, чтобы получить дополнительные инструкции. Они согласились, была объявлена пауза. Нам предложили обсудить все в соседней комнате, но мы сказали, что вернемся в посольство и потом вернемся обратно. Армянская делегация осталась на месте.

В посольстве мы связались с Баку. Президент повторил свои указания и по пунктам объяснил, какими аргументами пользоваться. Когда мы вернулись, там уже собрались представители российской и зарубежной прессы, ожидавшие, что прекращение огня будет объявлено ровно в полночь.

Отмечу, что во время переговоров Лаврову звонил Путин — тогда он выходил из комнаты, а когда звонил Шойгу, он говорил прямо при нас.

Всем стало ясно, что у Азербайджана твердая позиция, и отступать он не собирается. Мы сказали: если сегодня результата не будет, можно продолжить завтра. Но для российской стороны было крайне важно добиться результата именно в тот день», — подчеркнул Джейхун Байрамов.

«Когда мы находились на переговорах в Москве, поступила новость об освобождении Гадрута, — рассказал Байрамов. — Переговоры уже шли, и в какой-то момент ко мне подошел Фариз Рзаев и сообщил, что Президент обратился к народу Азербайджана: Гадрут освобожден.

Через 10–15 минут мы заметили в армянской делегации замешательство и явное уныние — информация дошла и до них. Мы использовали этот аргумент в ходе переговоров. Когда Мнацаканян заговорил о формате «5+2», мы ответили, что эта формула уже не работает, ведь Джебраил и Гадрут освобождены.

Он пытался держаться уверенно и сказал: «Это еще ничего не значит, в ближайшие дни вы услышите другие новости».

Переговоры были очень напряженными. В итоге под утро мы вышли на документ, который соответствовал интересам Азербайджана. Во-первых, прекращение огня было определено как гуманитарное. Во-вторых, там не было ни слова о миротворцах или участии третьей стороны.

Когда Лавров спросил, как же тогда осуществлять контроль, мы использовали аргумент, предложенный Президентом: все сопредседатели имеют спутники, пусть посмотрят и увидят, кто нарушает. Этот аргумент оказался весьма убедительным», -  заключил глава внешнеполитического ведомства.