Энергетический рывок Анкары: как Турция меняет свою роль в регионе АНАЛИТИКА

Еще недавно энергетическая независимость Турции казалась долгосрочной целью, а сегодня она становится реальной перспективой. Отказ от прежней зависимости от импорта углеводородов открывает перед Анкарой путь к формированию собственного статуса — статуса новой газовой державы региона.

Эта трансформация строится сразу по нескольким направлениям. С одной стороны, Турция активно осваивает собственные месторождения. Самый яркий пример — Габар, который за короткое время стал крупнейшим в стране и ежегодно приносит около 2,3 миллиарда долларов. Для Анкары это не только деньги, но и реальный шанс снизить объемы импорта. Важно и то, что в разработке задействованы не только иностранные технологии: свои буровые установки — Koca Yusuf TP1500, Seyit Onbaşı и Naim Süleymanoğlu — доказывают, что у страны формируется собственная школа в сфере добычи углеводородов.

Другой вектор — Черное море, где Турция сделала крупнейшие в своей истории открытия газа. Месторождение Сакарья с запасами около 540 млрд кубометров уже поставляет сырье на внутренний рынок: в 2024 году добыча составила 2,3 млрд кубометров, а к середине 2025 года выросла почти до 3,5 млрд в год. Весной 2025-го стало известно о новом открытии — месторождении Göktepe-3 с ресурсами около 75 млрд кубометров. По прогнозам, к 2028 году суммарная добыча газа в Черном море может достичь 14–15 млрд кубометров в год — этого хватит, чтобы покрывать до трети потребностей страны.

Статистика уже отражает перемены. Если в 2022 году Турция добывала всего 0,38 млрд кубометров газа — менее 1 % от своих потребностей, то в 2023-м показатель удвоился, а в 2024-м достиг 2,3 млрд кубометров. Доля собственного газа в национальном балансе выросла до 4–5 % и будет расти дальше. Для страны, где газ занимает около четверти энергопотребления, это серьезный сдвиг.

Энергетическая самостоятельность приносит Турции не только экономию на импорте, но и новый уровень свободы. Когда энергия перестает быть уязвимостью, она превращается в инструмент внешней политики. Анкара получает возможность увереннее вести диалог с соседями и глобальными центрами силы, меньше оглядываясь на давление извне.

Но выигрывает от этого не только сама Турция. Азербайджан, традиционный поставщик газа в турецком направлении, получает дополнительные экспортные возможности. Освобожденные объемы можно направить на другие рынки — прежде всего в Европу, где уже сегодня по Южному газовому коридору поступает более 12 млрд кубометров азербайджанского газа в год. Эта цифра имеет потенциал роста. Одновременно открываются и новые горизонты — Ближний Восток, где энергопотребление быстро растет, а страны ищут пути диверсификации поставок.

В то же время пока рано говорить о полной газовой независимости Турции, поскольку нынешние успехи, какими бы впечатляющими они ни были, не снимают ряда ограничений и вызовов. Даже при реализации всех намеченных проектов Турция в ближайшие годы все равно останется крупным импортером газа: ее ежегодное потребление составляет порядка 50 млрд кубометров, а собственная добыча пока измеряется единицами миллиардов. Черноморские месторождения способны покрыть лишь часть этих потребностей, но не полностью закрыть зависимость от внешних поставщиков.

В итоге складывается ситуация «двойного выигрыша»: Турция укрепляет собственную устойчивость и стратегическую автономию, а Азербайджан получает шанс расширить экспорт и закрепить свои позиции как ключевой игрок региональной энергетики. Для Европы это означает диверсификацию поставок, для Ближнего Востока — новые источники топлива, а для всего региона — формирование обновленной архитектуры энергопоставок, где Анкара и Баку играют ведущие роли.

В то же время говорить о полном энергетическом суверенитете Турции преждевременно: речь идет скорее об относительной независимости, которая снижает риски и расширяет пространство для внешнеполитического маневра. Для региона это также означает рост конкуренции за экспортные направления, усиление значения Южного газового коридора и новые расклады в энергетической дипломатии.