Лидеры зеленой революции на свободе. Да здравствуют лидеры! былое и думы

Лидеры «Зеленого движения» в Иране, Мехди Карруби и Мир-Хоссейн Мусави, получившие широкую известность в 2009 году, возвращаются на политическую арену после 14-ти лет пребывания под домашним арестом. Каковы их перспективы возвращения в большую иранскую политику?

Было время в 2009 году, когда десятки тысяч человек, выходившие на митинги в Тегеране, в едином порыве скандировали: «Карруби! Мусави!». Было время, в 2009 году, когда на демонстрации, собираемые этими двумя политиками, Мехди Карруби и Мир-Хоссейном Мусави, иранские власти бросали боевые отряды басиджей. А в 2011 году иранское государственное телевидение показало кадры, на которых «около 50 консервативных депутатов маршируют по главному залу парламента», скандируя: «Смерть Мусави, смерть Карруби».

Было время в 2009 году, когда десятки тысяч человек, выходившие на митинги в Тегеране, в едином порыве скандировали: «Карруби! Мусави!»

Два птенца гнезда Хомейни

Жизненный путь двух этих политиков складывался по-разному, но оба они из поколения «старых борцов», сидевших при шахе и стоявших у истоков Исламской революции. После победы Мехди Карруби был главой Комитета помощи Фонда имама Хомейни. С 1980 по 1992 год он также был директором Фонда Мучеников, а с 1989 по 1992 год был спикером парламента.

Что касается Мусави, то в 1979 аятолла Хомейни лично назначил его членом Совета Исламской революции. Потом был пост министра иностранных дел и еще более высокое назначение - в 1981 году он стал 45-м за всю историю Ирана премьер-министром. И последним, поскольку в 1989-м этот пост был упразднен.

Под его управлением в качестве премьер-министра иранская экономика перенесла ирано-иракскую войну, и что бы ни говорили позже его недоброжелатели, за эти годы он зарекомендовал себя выдающимся государственным деятелем, ради иранских интересов готовым пойти на многое, в том числе и на американо-иранскую сделку Иран-контрас, в которой участвовал со стороны Тегерана.

Для Мусави же правительственные кабинеты после смерти Хомейни оказались закрыты и наступил 20-летний период его полного отсутствия в политической жизни Ирана

Когда покровитель этих двух людей аятолла Хомейни ушел из жизни – у них все пошло по-разному. Карруби сумел остаться на плаву, последовательно занимая посты сначала спикера Ассамблеи Исламского консультативного совета, а затем – члена Совета по определению целесообразности. Впрочем, это было уже не то, что прежде, скорее почетная синекура, чем реальная власть.

Для Мусави же правительственные кабинеты после смерти Хомейни оказались закрыты и наступил 20-летний период его полного отсутствия в политической жизни Ирана, который он посвятил преподаванию, живописи и любимому делу всей жизни – архитектуре. За эти годы он стал президентом Иранской академии искусств и автором воплощенных в камне и бетоне проектов, которые вызывают восхищение посетителей: Канун-э Тохид в Тегеране, базар Бейнолхарамейн в Ширазе, гробница мученика Хафт-и-тир в тегеранском районе Бехешт-е Захра и мечеть Салман в президентской резиденции.

Если о тебе не говорят вслух – это не значит, что о тебе забыли

В первое десятилетие после победы Исламской революции и Карруби, и Мусави тесно общались и работали вместе с Али Акбаром Хашеми Рафсанджани. Между ними бывало разное, доходило до ссор, конфликтов и взаимных публичных обвинений. Но как бы они между собою не скандалили – это были скандалы между единомышленниками.

К началу 2000-х годов старые кланы «отцов-основателей» начали понимать, что с Али Хаменеи им не по пути. В первую очередь потому, что он начал выстраивать Исламскую Республику под себя. Стала непрерывно расти значимость во внутренней жизни КСИР и Басидж. Чтобы купить их лояльность, новый рахбар стал передавать под их контроль целые отрасли экономики – а «старые борцы» все больше отодвигались на обочину.

Рахбар отреагировал – и Карруби в первый раз был помещен под домашний арест

И экономика, и социальная архитектура Ирана, пусть и динамично развивавшиеся в то время, уже требовали корректив – но даже дискуссии на эту тему были признаны нежелательными. Агрессивная внешняя политика КСИР и его амбиции резко ухудшили положение Ирана на международной арене. А дальше произошло ожидаемое: список санкций против Исламской Республики стал все расширяться.

Выход старым кланам и реформистам виделся в одном – нужно формировать параллельный центр власти, например, – в лице президента-реформатора. И тогда Рафсанджани вспомнил о Карруби и Мусави.

Первый заход во власть, участие самого Рафсанджани в президентских выборах 2005 года, для реформистов закончился неудачей. Кстати, в них принимал участие и Карруби, занявший по итогам голосования в первом туре третье место. А вот во втором туре занявший первое место в первом туре Рафсанджани проиграл Ахмадинежаду и его команде, которые сумели не только мобилизовать своих избирателей, но и эффективно, с помощью того же Басидж, использовать административный ресурс в свою пользу.

Поражение "зеленых протестов" стало поражением дела самого Рафсанджани

Карруби возмутился и публично объявил о многочисленных нарушениях в ходе голосования, прямо указав, что за ними стоял Моджтаба Хаменеи, который поддерживал Ахмадинежада, и подал в отставку со всех постов, которые занимал. Рахбар отреагировал – и Карруби в первый раз был помещен под домашний арест.

История повторилась в 2009 году, когда реформаторы выставили на выборы Мусави. Только там сторонники Ахмадинежада и стоявшего за его спиной Моджтабы Хаменеи вообще перестали стеснятся и действовали настолько беззастенчиво, что протестами полыхнули уже Тегеран и ряд других крупных городов Ирана. Недовольные объединились под знаменами «Зеленого движения надежды». Но противник был организован лучше, обладал превосходящим ресурсом – и протесты были подавлены.

У Карруби и Мусави оставалось всего два выбора – либо тихо смолчать, в надежде, что власти про них не забудут и в признательность за молчание дадут какие-то теплые места. Или продолжать выступать с критикой. Они выбрали второе, и в 2011 году, когда по региону катилась «арабская весна», сметая на своем пути режимы, казавшиеся непоколебимыми – их отправили под бессрочный домашний арест. Фактически – просто взяли и исключили из общественной жизни на целых двадцать лет.

Но пока нет оснований полагать, что Карруби и Мусави вновь взлетят на политические вершины. Двадцать лет – солидный срок, иранцы уже успели подзабыть эти имена

* * *

Теперь, в один из самых сложных моментов истории Исламской Республики, когда готовится транзит власти, а КСИР ослабил хватку над государственным аппаратом, да и с рахбаром все неясно, – их выпустили. Нет сомнений, что это решение продавили реформаторы, стремительно набирающие сейчас силы, а потому нуждающиеся в старых, проверенных и опытных кадрах, которые знают все потаенные уголки иранской власти, потому как сами ее и строили.

Но пока нет оснований полагать, что Карруби и Мусави вновь взлетят на политические вершины. Двадцать лет – солидный срок, иранцы уже успели подзабыть эти имена. Но вот их знания реформаторам пригодятся. Поэтому места советников за ними уже забронированы. Тем более, что среди лидеров реформаторов особых изменений не произошло, и Карруби, и Мусави встретят «знакомые все лица».