Он был честным в каждом сочиненном звуке in memoriam

Было это давным-давно — будто в другой жизни, когда музыка звучала не из колонок и наушников, а словно просачивалась сквозь стены домов, наполняя бакинские улицы и дворы дыханием чего-то неизмеримо большего, чем просто звуки. И где-то там, в зыбком пространстве между светом и тенью, между партитурами и тишиной, звучало имя - Хайям Мирзазаде.

Его нет с нами уже семь лет. Но кажется, что он всё ещё здесь, рядом — в нежной вибрации струн, пронизывающих воздух, в затаённом биении сердца, созвучного тактам камерного ансамбля, в молчаливой музыке воспоминаний.

Спасибо, маэстро, за Вашу прекрасную музыку, за звуки, в которых мы продолжаем жить, любить и помнить!

Хайям Мирзазаде был из тех, кто слышал мир иначе. Его мелодии не просто звучали, они смотрели, касались, дышали. Композитор брал простые, ясные образы и превращал их в сложные, тревожаще-прекрасные музыкальные конструкции, где за каждым звуком открывалась многогранная и загадочная душа композитора. В его произведениях была не только восточная мудрость, но и искренняя открытость современности. Мирзазаде как никто другой умел говорить с будущим языком прошлого.

Его музыка — это было не концертное прослушивание и не рекомендация меломана, а просто случайное касание клавиши лампового радиоприемника. Скользящая шкала настройки, потрескивание эфира и вдруг — первые несколько тактов, после которых сразу перехватывало дыхание. В них было что-то узнаваемо-родное и, в то же время, нечто возвышенное. Такой музыке не нужны объяснения, она проникает в тебя, как корни, прорастающие в почву – медленно, по ноте, глубоко.

Хайям Мирзазаде писал для кино, для сцены, для академических залов, но прежде всего - для человека. Неважно, жил ли этот человек в Баку или в Москве, в деревне или в городе. Он знал, как соединить доверительность и масштаб, как говорить просто о сложном и, главное, как быть честным в каждом сочиненном звуке, в каждой подобранной ноте.

Сегодня Хайяму Мирзазаде исполнилось бы 90 лет. Но, быть может, возраст в музыке — это не зарубка на древе времени, а глубина эха, с которым произведение большого мастера неизменно возвращается к нам. И потому всякий раз, когда звучит его неповторимая «Токката», его симфонии, музыка к фильмам или театральным спектаклям, Он снова здесь, среди нас, в своем обожаемом Баку. И его девяносто лет — вовсе не возраст, а расстояние, с которого, как и прежде, мелодии этого прекрасного композитора обнимают наш беспокойный мир.

Спасибо, маэстро, за Вашу прекрасную музыку, за звуки, в которых мы продолжаем жить, любить и помнить!