Сарысу, Сарыдаг, Акмесджит, Ахтиар России пора возвращать тюркские топонимы ПОЗИЦИЯ

У каждого народа — своя история. История государственности, переселений, трагедий и побед. В том числе — история городов, селений, территорий.

А вместе с ними — и история названий. Топонимика всегда была не просто географией, но отражением эпохи: менялись империи, рушились режимы, вспыхивали войны, объявлялись независимости — и вслед за этими событиями переименовывались города.

Иногда — дважды или трижды за столетие.

Это универсальный процесс, который знаком всем регионам без исключения — от Европы до Азии. Названия исчезали с карт и возвращались, менялись в угоду идеологии, национальной памяти или административным реформам. Россия, страны Балтии, государства Центральной Азии, и, конечно, Азербайджан — все они прошли через это. И продолжают проходить.

Поводом обратиться к этой теме стал информационный инцидент, произошедший накануне: ряд российских СМИ, освещая демонтаж незаконно установленного памятника Айвазовскому в Ханкенди, не только использовали устаревшее и официально отмененное название «Степанакерт», но и щедро сыпали терминами вроде «арцах», игнорируя как международное право, так и суверенитет Азербайджана. Это не просто ошибка — это грубая, намеренная топонимическая провокация, требующая ответа. Именно поэтому важно еще раз напомнить: о чем говорит история Ханкенди, откуда это название и почему оно имеет значение.

Итак, напоминаем: город Ханкенди — один из тех населенных пунктов, чья история, буквально вчера, на наших глазах стала предметом политических спекуляций и переосмыслений. В сравнении с пятитысячелетней историей Нахчывана, трехтысячелетним прошлым Гянджи или двухтысячелетней летописью Баку, Шеки и Барды — история Ханкенди выглядит относительно молодой: ее возраст насчитывает около 250 лет.

По архивным источникам, город был основан в конце XVIII века карабахскими ханами — главами одного из независимых государственных образований Азербайджана того времени. Он появился как небольшой поселок для отдыха правящей элиты ханства. Первая резиденция была заложена всего в нескольких километрах от столицы ханства — Панахабада (ныне Шуша), на живописных горных склонах, вблизи других важных азербайджанских поселений: Агдама, Ходжалы, Керкиджахана, Малыбейли.

Населенный пункт получил название Ханын кэнди — «село хана», которое позднее закрепилось в форме Ханкенди. Подобные названия не редкость: только в Азербайджане насчитывается более двух десятков топонимов со словом «хан», а в Исмаиллинском районе даже есть село с точно таким же именем.

До Гюлистанского договора 1813 года, по которому Карабахское ханство было насильственно включено в состав Российской империи, Ханкенди оставался спокойным уголком, населенным преимущественно азербайджанцами — членами ханской семьи и их приближенными. Но с началом имперской политики, направленной на изменение демографического и культурного облика региона, все изменилось.

В Ханкенди разместили военный гарнизон, началось заселение переселенцами — в основном армянами из Ирана и русскими, связанными с армией. Уже к 1847 году в поселке стояли армянская церковь и казармы Кавказской кавалерийской дивизии, а среди жителей значились десятки русских и армянских семей. Однако даже на картах Российской империи поселение продолжало значиться под своим историческим названием — Ханкенди.

Ситуация резко изменилась в 1923 году, когда после создания Нагорно-Карабахской автономной области ее административным центром вопреки здравому смыслу и историческим реалиям назначили не Шушу, а Ханкенди — населенный пункт с на тот момент смешанным составом. И уже через три месяца, при содействии проармянски настроенного Сергея Кирова, поселок был переименован в Степанакерт — в честь Степана Шаумяна, большевика, который не имел к этой территории ни исторического, ни культурного отношения. Более того, Шаумян запомнился азербайджанскому народу как организатор массовых репрессий и этнических чисток в 1918 году, и его имя, увековеченное в центре Карабаха, стало олицетворением навязанных решений и исторической несправедливости.

На протяжении всей оккупации Карабаха армянскими сепаратистами город Ханкенди продолжал фигурировать под навязанным ему в советскую эпоху названием — Степанакерт. Между тем, после восстановления независимости Азербайджаном городу было официально возвращено его историческое имя. А по завершении 44-дневной Отечественной войны, которая стала символом восстановления территориальной целостности страны, топоним Ханкенди утвердился не только юридически, но и как акт исторической и человеческой справедливости.

К сожалению, и сегодня можно наблюдать, как название «Степанакерт», придуманное большевиками, продолжает использоваться в целях политических манипуляций — как армянскими сепаратистами, так и российскими пропагандистскими кругами. Оно стало не столько географической меткой, сколько инструментом искажения реальности и попыткой удержать символический контроль над тем, что давно ушло из их рук.

Юридическая небрежность, политическая тенденциозность, топонимическое хамство — все в одном флаконе. Но самое интересное началось после того, как МИД Азербайджана справедливо отреагировал на этот демарш. Некоторые издания поспешили подправить тексты: Степанакерт заменили на «Нагорный Карабах» — как будто это что-то меняет. Хотя и эта формулировка давно утратила юридическую силу. С 2021 года территория официально входит в Карабахский экономический регион Азербайджана, а административным центром является Ханкенди. И если уж кто-то всерьез хочет говорить о фактах, международном праве и уважении к суверенитету, начинать стоит с элементарного — с корректного названия на карте.

Но если топонимика становится инструментом политического давления и спекуляций, то логично задать встречный вопрос: а что, если и мы начнем использовать чужие топонимы в их прежних, советских или даже доимперских вариантах? Игра в самодеятельные переименования ведь может вестись не только в одни ворота. Манипулировать — так по полной, без избирательности.

Возьмем, к примеру, северную столицу России — Санкт-Петербург. Сегодня — город Святого Петра. Только вот не Петра Первого, как думают многие, а апостола Петра. И это, конечно, внутреннее дело самой России, как называть свои города. Но по старой памяти — или, скажем честно, из желания подчеркнуть политический контекст — мы вполне можем продолжать называть этот город Ленинградом. Или даже Петроградом, если уж на то пошло. Почему бы нет?

Исторические параллели уместны и показательны не только в случае с городом Петра: Царицын — Сталинград, Вятка — Киров, Нижний Новгород — Горький, Екатеринбург — Свердловск, Самара — Куйбышев, Тверь — Калинин. Даже Гатчина успела побыть Троцком, потом — Красногвардейском. И это — лишь малая часть.

А что говорить о тюркских или нерусских корнях многих нынешних российских городов? Оренбург — это Орынбор, Волгоград — Сарысу, Грозный — Солжа-Гала, Новороссийск — Суджук-Кале, Южно-Сахалинск — Тоехара, Южно-Курильск — Фурукамаппу, Петрозаводск — Петроской, а Ижевск — Ижкар, Симферополь - Ак Месджид, Севастополь - Ахтиар. Даже река Волга — в древности называлась Итиль. Список можно продолжать.

Впрочем, никто не требует сегодня от России переименовать Кенигсберг обратно в Калининград, или наоборот. Никто не заставляет говорить «Горький» вместо «Нижнего», и «Сталинград» вместо «Волгограда». Потому что здравый смысл подсказывает: названия — это часть национальной идентичности и суверенитета. Не нам указывать другим. Но и не другим указывать нам. Тем более, в столь хамской и провокационной манере.

Сложно не заметить: российские СМИ вновь сыграли в привычную партию — не просто выдать новость, а обернуть ее в тщательно отобранные слова, топонимы и смысловые акценты. Использование названия «Степанакерт» — не что иное, как попытка легитимизировать сепаратизм постфактум, подменить реальность мифологемой, которая никогда не имела ни юридического основания, ни международного признания. Это слово — вымышленная обертка, за которой прячутся годы оккупации, разрушенные села, этнические чистки и глухое нежелание признать право Азербайджана на свои исторические земли.

В этом и состоит главная функция подобного медийного словаря — размыть границы между законным и навязанным, между настоящим и фантазией, между Ханкенди и вымышленным «Степанакертом». Подмена понятий — старая пропагандистская техника, и если уж за нее берутся федеральные каналы или якобы «независимые» издания, значит, ставка сделана не на правду, а на формирование альтернативной, удобной для внешнего заказчика картинки. Только вот времена меняются.

Карабах — это Азербайджан. И Ханкенди — его центр. Все остальное — от лукавого.