Тофиг Зульфугаров: Выход азербайджано американских отношений из кризиса начался и довольно активно ИНТЕРВЬЮ

Выступая на VII Политическом форуме «К новому миропорядку», организованном Университетом ADA, президент Азербайджана Ильхам Алиев обозначил ключевые векторы внешней политики страны и подчеркнул возрастающую роль Азербайджана в формирующемся мировом порядке.

Примечательно, что сразу после его выступления в СМИ появились сообщения о переговорах между Турцией и Израилем, проходящих в Баку, а также прозвучало поздравление президента Дональда Трампа, в котором он особо отметил тесные и надежные отношения с Азербайджаном.

Кроме того, глава государства подробно остановился на ходе мирных переговоров с Арменией и текущем этапе этого процесса.

О значении выступления президента, международной реакции и глобальных тенденциях, набирающих силу в новой реальности, в интервью Vesti.az рассказал бывший министр иностранных дел Азербайджана Тофиг Зульфугаров.

- Хотелось бы начать с векторальных направлений, обозначенных в выступлении президента. Он сделал важный акцент на отношениях с США, отметив готовность к сотрудничеству и подчеркнув, что Азербайджан может играть значимую роль в обеспечении безопасности, в том числе с точки зрения интересов Америки. Как бы вы охарактеризовали текущее состояние отношений между Азербайджаном и администрацией президента Дональда Трампа? И каким, на ваш взгляд, является главный вектор их развития сегодня?

- Давайте будем анализировать ту информацию, которой мы располагаем. Прежде всего, в выступлении президента было сказано, что азербайджанская сторона ведет активный диалог с представителями администрации Трампа. Это относилось к тому периоду, когда Трамп только начинал свою деятельность и был занят достаточно сложными вопросами.

В продолжение этого мы увидели следующий фрагмент, который можно проанализировать: после важных переговоров специальный представитель президента Трампа на несколько часов прибыл в Баку и провел встречу с помощником президента Алиева. Там также обсуждались вопросы, касающиеся двусторонних отношений. По крайней мере, так говорит пресс-релиз.

Сейчас мы видим, что азербайджанская сторона оказывает добрые услуги в контексте диалога между Турцией и Израилем. Если исходить из недавнего визита премьер-министра Израиля Нетаньяху в Вашингтон, и встречи в Баку с ответственными представителями двух администраций — турецкой и израильской, — можно предположить, что определенные аспекты этих консультаций обсуждались и в Соединенных Штатах. Тем более что в официальной части заявления Трампа прозвучала отсылка к его отношениям с президентом Эрдоганом.

Третий элемент, который стоит отметить — это давно готовящийся визит президента Ирана в Азербайджан. При этом нужно понимать, что иранская политическая элита сейчас переживает весьма сложный период. Фактически, между Израилем и Ираном уже идет де-факто война: состоялось несколько прямых боевых столкновений. Идут интенсивные консультации, в том числе, насколько можно судить, с участием Соединенных Штатов и Израиля. И в этом контексте вновь фигурирует Азербайджан.

Любопытно, что советник президента Трампа, который прилетал в Баку, до этого участвовал в важных переговорах с руководством России, включая встречу с президентом. Мы, конечно, не располагаем всеми нюансами, деталями контактов и событий, но это подводит нас к еще одному элементу для анализа — это протокольное письмо с поздравлением по случаю Нового года и Байрама. Несмотря на формальный характер, в этом письме содержатся важные политические сигналы, которые администрация США посчитала нужным сделать публичными.

Те тезисы, которые были озвучены в этом письме, вероятно, уже обсуждались в ходе закрытых контактов, о которых мы упоминали, но пока они остаются недоступными для широкой общественности. Тем не менее, решение американской стороны обнародовать эти идеи в публичном формате, на мой взгляд, подчеркивает важность самих контактов и то значение, которое им придает американская администрация.

И еще один важный аспект — чтобы в полной мере осознать происходящие процессы, стоит вспомнить более ранние заявления президента Алиева. Он говорил, что сразу после прихода новой американской администрации, с 20 января, выразил надежду, что так называемый неудачный период, связанный с администрацией Байдена, будет преодолен. Речь шла о действиях таких структур, как Госдепартамент, возглавляемый Блинкеном, USAID и других, которые нанесли существенный ущерб отношениям между Азербайджаном и США.

Ильхам Алиев выразил надежду, что новая администрация создаст возможность для выхода из кризиса, и Азербайджан со своей стороны готов содействовать восстановлению и развитию этих отношений на новом уровне.

Таким образом, все вышеперечисленные элементы позволяют говорить о том, что процесс выхода азербайджано-американских отношений из кризиса начался — и довольно активно. Безусловно, в повестке дня США есть и другие, более приоритетные направления: это и российско-украинская война, и обострение между Израилем и Ираном, и отношения с Евросоюзом. Южный Кавказ, возможно, не стоит в числе первых задач, и это надо понимать.

Тем не менее, мы видим, что администрация Трампа начала движение в сторону восстановления связей с Азербайджаном, и этот процесс может вывести отношения на принципиально новый уровень.

- Поздравление Дональда Трампа с Новрузом, опубликованное с задержкой, тем не менее содержало важные внешнеполитические сигналы: подтверждение территориальной целостности Азербайджана, признание его роли в сближении Турции и Израиля, а также упоминание недавних переговоров, ранее озвученных президентом Алиевым и подтвержденных Анкарой и Тель-Авивом.

Как вы оцениваете сегодняшнюю роль Азербайджана в региональной дипломатии, особенно в контексте Ближнего Востока? Можно ли говорить о формировании новой конфигурации, где Баку выступает в качестве посредника и стабилизирующего игрока?

- В первом ответе я уже уточнил некоторые аспекты, но считаю важным раскрыть их подробнее. Прежде всего, необходимо понимать, что Азербайджан выстраивает разветвленную и многовекторную внешнюю политику. У нас налажены устойчивые отношения как с Украиной, так и с Россией. И это, кстати, нашло отражение в выступлении господина президента в Университете ADA, где он уделил особое внимание позиции Азербайджана в контексте конфликта между этими странами. Важный акцент был сделан именно на подходе Азербайджана к поддержанию баланса и диалога в этой чувствительной ситуации.

У нас также прочные и высокоразвитые партнерские отношения с Израилем, и это взаимодействие охватывает множество сфер. Мы являемся военными союзниками с Турцией, и это, безусловно, стратегическая линия. Отношения с Ираном более сложные и неоднозначные, но при этом нельзя не учитывать, что Азербайджан — это страна, близкая Ирану исторически, этнически, конфессионально и по целому ряду культурных и гуманитарных параметров.

В этих условиях Азербайджан, как и прежде, руководствуется фундаментальными принципами своей внешней политики и продолжает реализовывать подход так называемых «добрых услуг».

Речь идет о стремлении Азербайджана играть конструктивную роль в урегулировании конфликтов между странами, с которыми он поддерживает отношения, в том числе при наличии сложных, а порой и враждебных связей между ними. Мы стараемся содействовать снижению уровня напряженности, создавать условия для диалога, предоставляя политическую площадку, способствуя коммуникации, обмену мнениями — все это формирует ту самую атмосферу доверия, на которой базируется стабильность.

И этот подход реализуется не абстрактно, а вполне практически — за счет высокой эффективности азербайджанской дипломатии и, прежде всего, личной дипломатии президента. Именно президенту удается формировать доверие со стороны партнеров, которые между собой зачастую находятся в крайне сложных отношениях. И именно это доверие открывает перед Азербайджаном возможность быть услышанным, а его инициативы — воспринятыми с уважением.

В этой связи особенно показателен пример с Арменией. Разница между подходами наших стран очевидна. Азербайджан стремится к стабилизации, к построению отношений со всеми соседями на основе норм и принципов международного права. Армения же, несмотря на провал своего проекта по аннексии азербайджанских территорий в военном плане, продолжает предпринимать попытки возродить те же самые подходы — пусть уже в другой форме, через политические, дипломатические, пропагандистские средства. При этом она по-прежнему ищет внешнюю поддержку: если раньше ей помогала Россия, то теперь Ереван пытается вовлечь в свою аннексионистскую риторику новых союзников.

На мой взгляд, эта разница абсолютно очевидна для любого непредвзятого наблюдателя. И точно так же это проявляется и в отношении с Ираном. В Азербайджане хорошо понимают, насколько трагичными могут быть последствия прямого военного столкновения между Израилем и Ираном. Это был бы по-настоящему катастрофический сценарий для всего региона.

Поэтому предстоящий визит президента Ирана в Азербайджан, как мне кажется, будет иметь не только символическое значение, но и практическую подоплеку. В рамках визита, скорее всего, будут обсуждаться как раз те вопросы, о которых я говорил ранее: «добрые услуги» Азербайджана — как средство создания каналов коммуникации, взаимопонимания, а возможно, и деэскалации между сторонами. Все это служит одной цели — не допустить развития событий по катастрофическому сценарию.

- Отношения Азербайджана и Армении находятся в замороженном состоянии. Мы ждем, когда они изменят Конституцию путем референдума, но это достаточно сложный и изнурительный процесс, а для этого сейчас у Армении нет электоральной поддержки и времени.

- Я не согласен с изложенным тезисом. Прежде всего, давайте еще раз четко определим, о чем именно идет речь. Речь идет о принципах будущего урегулирования, которые в целом были согласованы между Азербайджаном и Арменией.

Почему именно «принципы»? Потому что в этом документе, который, к слову, не слишком объемный, содержатся лишь базовые положения. Например, декларируется взаимное признание суверенитета и территориальной целостности — универсальный принцип международного права. Однако конкретное определение границ, а следовательно, и территориальной целостности может быть достигнуто только после завершения процесса делимитации и демаркации границ. Без этого принцип остается декларацией.

Также заявлено намерение открыть все коммуникации, обеспечить свободное передвижение людей и товаров. Это замечательный и важный принцип, но он может быть реализован только после достижения соглашения по ключевым параметрам — включая, в частности, Зангезурский коридор, который, как мы знаем, остается приоритетным пунктом для Азербайджана. Однако в нынешнем документе этот вопрос не находит четкого отражения. Следовательно, мы говорим не об окончательном мирном договоре, а, скорее, о рамочном соглашении, которое лишь задает ориентиры будущего урегулирования.

Теперь возникает вопрос: будет ли весь последующий процесс идти в рамках одного комплексного документа — всеобъемлющего мирного соглашения — или же мы увидим поэтапный, секторальный подход? То есть отдельные договоренности по делимитации, по открытию коммуникаций, по вопросам компенсаций и другим аспектам.

Вот, собственно, в чем состоит главная дилемма. И отсюда вытекает следующий вопрос — почему Армения не спешит принять и закрепить эти принципы на официальном уровне?

Ответ заключается в том, почему Азербайджан настаивает на необходимости устранения из армянских основополагающих документов — включая конституцию — тех положений, которые фактически отражают политику аннексии и агрессии.

Мы должны понимать: вооруженная агрессия Армении против Азербайджана проявлялась не только в виде прямой военной оккупации, но и в идеологической, пропагандистской, информационной, экономической и нормативной сферах. Именно поэтому Азербайджан последовательно устраняет последствия этой агрессии — сначала была изгнана армянская армия с оккупированных территорий, а теперь речь идет об устранении оставшихся составляющих: идеологических, правовых и информационных.

Как можно говорить о мире, не устранив базу агрессии? Именно поэтому президент абсолютно точно отметил: мяч на стороне Армении. Если Ереван действительно заинтересован в продолжении мирного процесса, то он должен делать реальные, а не формальные шаги. Пока же Армения пытается прикрыть демонстративным миролюбием отсутствие подлинных действий — то предлагая подписать документ без конкретных пунктов, то заявляя, что все вопросы якобы уже решены.

Но это — иллюзия. Невозможно решить фундаментальные вопросы в рамках рамочного документа. Вспомним, например, опыт Минской группы — Принципы Базеля, Мадридские принципы. Это ведь тоже не были соглашения, а именно базовые ориентиры, на основе которых предполагалось выработать последующие договоренности. Соглашение — это юридически обязательный документ, а принципы — это дорожная карта.

Таким образом, когда армянская сторона пытается выдать рамочное соглашение за окончательное — это, по сути, попытка ввести международное сообщество в заблуждение. Возможно, кто-то и готов закрыть на это глаза. Но Азербайджан — нет. Мы заинтересованы в полном и устойчивом урегулировании всех ключевых вопросов, лежащих в основе конфликта, развязанного Арменией.

Именно это мы предложили в феврале 2021 года, озвучив принципы урегулирования. Мы должны сохранять четкость и последовательность, не позволяя армянской пропаганде и ее внешним спонсорам подменять понятия — выдавая рамочный документ за финальное соглашение. Это попросту невозможно.

Если внимательно посмотреть на шесть страниц существующего документа, то станет очевидно: там содержатся лишь основные позиции, а не конкретные решения. Как можно признать территориальную целостность, не договорившись о ее границах? Ведь даже сам Пашинян, как известно, представлял территориальные границы Армении в четырех или пяти разных интерпретациях — вы, наверное, помните, мы это с вами обсуждали.

- Да, их было четыре.

- Действительно, четыре разных варианта. И теперь представим, что документ, который они стремятся подписать уже сегодня, будет принят в таком виде. Армянская сторона будет трактовать его по-своему, мы — по-своему.

- Верно, но тогда возникает следующий вопрос. Для Азербайджана ключевым элементом территориальной целостности на сегодняшний день является официальное признание Карабаха как неотъемлемой части Азербайджана со стороны Армении. И, надо сказать, армянское руководство регулярно заявляет об этом — пусть пока лишь на словах. В то же время для Армении, судя по риторике, важным условием остается признание Зангезура.

- В международной практике не признается такое расплывчатое понятие, как «география». Все должно быть четко зафиксировано в виде официального соглашения. Как минимум, Армения должна внести изменения в свою Конституцию и убрать оттуда положения, в которых зафиксированы претензии на наши территории.

При этом сами подходы Армении с течением времени постоянно менялись. Сначала они говорили лишь о присоединении Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО). Затем начали настаивать на сухопутной связи, включая Лачин. Позже — добавили Кяльбаджар. В какой-то момент они стали называть все оккупированные территории «республикой арцах». После этого последовало официальное заявление Армении: «Мы признаем арцах — и точка». То есть все эти годы они постепенно расширяли рамки своих претензий.

А теперь, по сути, они предлагают нам поверить на слово. Но ведь и сам Пашинян не застрахован от того, что завтра кто-то другой придет и пересмотрит Конституцию, снова провозгласив противоположную позицию. Поэтому без юридически закрепленных обязательств доверять подобным декларациям было бы, мягко говоря, наивно.

- Сегодня в мире происходят масштабные изменения: реальность, сложившаяся после 1945-1946 годов, устарела. Китай, Бразилия, Турция, Индия стремятся занять новое место, а Германия и Япония больше не хотят жить с ярлыком побежденных. Как вы видите эти глобальные процессы, чем они завершатся и есть ли предел этим изменениям? Новый СССР?

- Это несколько разные вещи. Видите ли, в чем основная трудность любой международной организации? Все зависит от того, чего именно мы ожидаем от нее. Хотим ли мы, чтобы международная структура стала своего рода мировым правительством? Но если мы этого действительно хотим, то должны быть готовы поступиться частью национального суверенитета и передать ее Совету безопасности в том или ином его составе. А к такому шагу никто добровольно не готов. И пока государства не захотят хотя бы частично делиться суверенитетом, международные организации так и останутся бессильными. Кроме того, трудно говорить об объективности Совета безопасности: в любом конфликте каждая сторона убеждена в собственной правоте, и найти абсолютную истину невозможно. Однако сегодня, на мой взгляд, мы наблюдаем уже несколько иной процесс.

- Какой именно?

- Начало этого процесса открыто провозгласил Трамп, и с начала текущего года он развивается достаточно активно. Речь идет о постепенном отходе от прежних идеологических конструкций и союзов, таких как Европейский союз и другие региональные объединения, выросшие из неолиберальной идеологии. Все это сейчас подвергается переосмыслению и замещается новой парадигмой, которая выражена знаменитой формулой Трампа: «Сделаем Америку снова великой». Эта идея не просто провозглашается, она открыто сформулирована как цель и активно продвигается.

Суть ее, как я понимаю, заключается в стремлении к тотальному экономическому и технологическому доминированию США в мире. Именно за это сегодня идет борьба. В рамках реализации этой задачи Трамп фактически ведет противостояние одновременно с несколькими центрами силы: с Европейским союзом — как экономическим и политическим конкурентом, с Китаем, возможно, с Россией и с так называемым глобальным югом.

В этом глобальном противостоянии он подчеркивает только один значимый для него аспект — обеспечение абсолютного экономического и технологического лидерства Соединенных Штатов. Речь идет о полной монополии США на передовые технологии и контроль за промышленным производством во всех ключевых точках планеты. Инструментом для этого служит устоявшаяся финансовая система, основанная на долларе как мировой резервной валюте. Грубо говоря, механизм прост: срубил десять деревьев, напечатал бумаги на 50 миллионов долларов, а потом приобрел на эти деньги реальное производство в любой стране мира. Именно используя эту модель, Трамп намерен довести экономическое превосходство США до абсолютного уровня, отбросив при этом прежние идеологические принципы демократов о распространении демократии, разделении стран на демократические и недемократические, и так далее. От всех этих идеологических конструкций он полностью отказывается, предлагая взамен вполне конкретную экономическую стратегию.

Получится ли у него реализовать это до конца, сказать сложно. Однако уверенность, с которой Трамп выступает, создает впечатление, будто желающих вести переговоры по его условиям становится все больше. Правда, сам он в своем характерном стиле выразился весьма грубо, но эту фразу я, пожалуй, приводить не буду.

— Не приводит ли развернувшаяся торговая война к разрушению такого важного международного института, как ВТО, учитывая, что ключевым принципом этой организации является именно открытость рынков?

— Она уже фактически разрушена, поскольку фундаментом ВТО всегда был свободный, открытый рынок.

— Может ли причина введения этих пошлин заключаться именно в том, что США не выдерживают конкуренции с Китаем и пытаются таким образом ее сдержать?

— Верно, он закрывает свой рынок — и кто от этого теряет? Китай, как страна-производитель. Если товары не будут находить спрос за рубежом, убытки понесет в первую очередь китайская экономика.
Сейчас главный вопрос в отношении Китая заключается в следующем: уже более десяти лет страна стремится развивать внутреннее потребление. Ранее экономика Китая была четко ориентирована на экспорт. Однако, осознавая уязвимость такой модели, китайские власти начали последовательно стимулировать внутренний спрос. Именно с этим связан заметный рост уровня жизни населения, который мы наблюдаем — и который развивается, можно сказать, стремительно.
Вопрос в том, сможет ли экономика Китая устойчиво развиваться, если экспортная составляющая будет существенно снижена. Эта же проблема актуальна и для Европейского союза.

— И, наверное, завершающий вопрос. Ожидаете ли вы военного конфликта с Ираном? Возможны ли удары по его территории в том или ином виде? И чего вы ждете от субботних переговоров?

— В основе конфликта — то, что Иран не признает Израиль как государство и в своей официальной риторике открыто говорит о его уничтожении. Израиль, в свою очередь, считает своей задачей устранить те угрозы, которые могут позволить Ирану реализовать подобные намерения. Прежде всего речь идет о ядерной и ракетной программах. При этом Тегеран заявляет, что не стремится к созданию ядерного оружия, но по ракетной программе, насколько я понимаю, никаких договоренностей пока нет.

Обмен ударами уже привел к тому, что из четырех зон ПВО Ирана три фактически уничтожены. Израилю и его союзникам удалось добиться значительных результатов в этом направлении. Кроме того, у Израиля теперь есть средства, способные разрушать подземные объекты, в которых, как считается, размещены ключевые элементы иранских военных программ. Речь идет примерно о 22 объектах, которые, по мнению экспертов, составляют основу ракетной и ядерной инфраструктуры страны. Сейчас все зависит от того, удастся ли Трампу, как он сам говорит, добиться сделки. Посмотрим, к чему приведут переговоры.