Трампу до Южного Кавказа нет никакого дела, как и к конфликту в Украине

Интервью с российским политологом Михаилом Нейжмаковым:

— Недавно вступивший в должность главы Белого  дома, Дональд Трамп наобещал много чего. Мол, в период его президентской каденции США не ввяжутся в какие-либо войны.

Но аппетиты Трампа в отношении Гренландии, Мексики, Панамского канала и даже Канады, говорят об обратном. Как вы считаете, новый старый президент США, вопреки своим обещаниям, пойдет на военное решение данных вопросов?

— Пока это говорит скорее о любимой тактике Дональда Трампа — довести ситуацию до «максимального кипения», чтобы затем переходить к прагматичным переговорам.

Кроме того, не отрицая готовности использовать военное давление в рамках переговоров по Гренландии или Панамскому каналу, новый хозяин Белого дома может давать понять военным элитам и оборонно-промышленному лобби США, что готов развивать проекты, которые, в итоге, могут вести к расширению бюджета Пентагона и заказов для ВПК.

Та же «гренландская» тема может, в итоге, сработать на привлечение внимания к другой крупной инициативе нового президента США — строительству «великого противоракетного щита», о чем Трамп заявлял в декабре 2024 года. Ведь на севере Гренландии находится база США Питуффик (до апреля 2023 года носила название Туле), выполняющая задачи по раннему обнаружению баллистических ракет.

Стоит учесть, что и в том случае, когда военная сила не будет применяться в рамках внешнеполитического давления в реальности, оборонные «мускулы» США должны быть в достаточно хорошей форме, чтобы такие аргументы были убедительными. Скажем, внимание Трампа к теме Панамского канала  — указание на возможность расширения финансирования того же Южного командования Вооруженных сил США (SOUTHCOM), в зоне ответственности которого находятся Южная, Центральная Америка и Карибский бассейн. Кстати, на необходимость сдерживания Китая на этом направлении в Пентагоне заявляли и при администрации Джозефа Байдена. Например, в марте 2024 года об угрозах в связи с усилением активности КНР в Латинской Америке командующая SOUTHCOM Лора Ричардсон напомнила Комитету по вооруженным силам Палаты представителей Конгресса США.

Также не стоит забывать, что наращивание оборонных возможностей США как на арктическом, так и на латиноамериканском направлении может предполагать расширение военной инфраструктуры и на самой американской территории, а это — тоже дополнительные рабочие места и факторы поддержки экономики в тех штатах, где такие объекты будут открываться. То есть, одна из вполне рабочих тем для республиканцев в рамках привлечения избирателей в ряде округов на промежуточных выборов в Конгресс, которые пройдут уже осенью 2026 года.

Наконец, в работе по внешнеполитическим направлениям, на которых сейчас акцентирует внимание Белый дом, может быть заинтересован не только Трамп лично, но и ключевые члены его администрации. Та же тема сдерживания китайского влияния в Латинской Америке, в том числе, в Панаме, традиционно была близка Марко Рубио, который сейчас возглавил Госдепартамент.

При этом более вероятно, что новая американская администрация, заявляя очень амбициозные цели, в действительности исходит из того, что в ближайшее время будут решены менее яркие, зато более реалистичные задачи. По принципу старого советского анекдота — если хочешь получить одного одногорбового верблюда, проси двух двугорбых. Например, в случае с Гренландией команда Трампа в ближайшем будущем может стремиться привлечь внимание действующих на острове политиков (в том числе, выступающих за независимость этой территории), которые будут рассчитывать на американские инвестиции на этом фоне, а также добиться встречных шагов от Дании, например, в рамках возможных планов расширения оборонной инфраструктуры США в этой зоне.

— Глава Белого дома еще до избрания на данный пост говорил, что он в состоянии решить российско-украинский конфликт за сутки. Правда, затем сутки перешли в полгода. А что же такого необычного Трамп может предложить сторонам, которые занимают радикально антагонистические позиции?

— Собственно говоря, у Трампа нет реальной жесткой необходимости форсировать переговоры по российско-украинскому конфликту. Более того, в продолжении конфликта есть и выигрышные стороны для новой администрации США.

Например, такая ситуация подталкивает европейские страны наращивать оборонные расходы (ведь именно этого добивался от них Трамп в свой первый президентский срок), усиливает их тревожность, а значит делает более уязвимыми для давления Вашингтона. Опять же, с продолжением этого внешнеполитического кризиса новая администрация США вполне может связывать потенциальные возможности для новых шагов по сдерживанию влияния России на постсоветском пространстве.

При этом стоит учесть, что в США уже утверждены на своих постах главы Госдепартамента, ЦРУ и Пентагона, а именно по линии этих ведомств могут идти переговоры с их российскими коллегами до того, как диалог по существу между Дональдом Трампом и Владимиром Путиным станет возможным. Также можно предположить, что реальный «план Трампа» по разрешению конфликта не сформирован окончательно и что он будет прорабатываться сейчас, в том числе, с опорой на закрытую информацию и прогнозы от американских спецслужб и финансово-экономического блока.

Скорее всего, в ближайшее время команда Трампа будет прощупывать почву по поводу переговоров с Москвой, чередуя жесткую риторику (включая заявления о готовности к более серьезному экономическому давлению) с сигналами о готовности к переговорам. При этом, хотя новый хозяин Белого дома явно склонен держать Киев в напряжении, шаги новой администрации США по поддержке Украины также вполне вероятны.

— Немного о Южном Кавказе. В отличие от Байдена, по мнению экспертов, данный регион не является приоритетной темой новой администрации. Но, тем не менее, Вашингтон не намерен «спускать на тормозах» происходящие в регионе вопросы. Как вы считаете, можно ли ожидать, что Трамп, который взял на себя миссию миротворца во всем мире, поставит точку во многолетнем армяно-азербайджанском конфликте?

— Вряд ли Трамп будет проявлять прямой интерес к переговорам Баку и Еревана, возможно, за исключением ситуации, если между ними будут происходить какие-то очень резонансные вооруженные инциденты.

Понятно, что США будут стремиться работать  и с Азербайджаном, и с Арменией в рамках линии по усилению давления на Иран и сдерживанию России.

Учитывая, что выдвинутый на пост советника президента США по национальной безопасности Майк Уолтц ранее анонсировал некие решения по Ирану, которые могут быть приняты в феврале 2025 года, возможно, американские чиновники в ближайшие недели посетят Южный Кавказ для оценки ситуации в регионе.

С учетом задач в рамках давления США на Тегеран, Вашингтону выгоднее спокойная обстановка на Южном Кавказе, без длительных эскалаций между Баку и Ереваном. С другой стороны, отдельные кратковременные вооруженные инциденты или иные формы напряженности между Азербайджаном и Арменией могут создавать для США определенные возможности — для давления на Баку и создания у Еревана дополнительных мотивов, чтобы работать с Вашингтоном.

Если говорить о перспективах отношений Баку-Вашингтон на этом фоне — США могут предпринять ряд шагов, чтобы добиться «оттепели» в отношениях с Азербайджаном. Но в период нахождения у власти администрации Трампа возможны и периоды усиления давления США на Баку.

Например,  с критикой в адрес азербайджанской стороны могут в таких случаях выступать ряд представителей Конгресса или руководство Госдепартамента.

— И последний вопрос. По- вашему, Трамп и Путин найдут общий язык в контексте видоизменения геополитического ландшафта, который неизбежен?

— В прессе нередко обсуждают сценарий «новой Ялтинской конференции», где крупные международные игроки могли бы договориться о некоем перераспределении сил влияния в мире. Но стоит учитывать, что тот же Дональд Трамп, как показал его первый президентский срок, не очень любит связывать себя жесткими международными обязательствами, тем более, в многостороннем формате.

Опять же, он настроен скорее добиваться изменения расклада сил в значимых для него регионах в пользу США. А это будет, с большей вероятностью, подталкивать его к работе в режиме «управляемого хаоса», чем к заключению длительных договоренностей, тем более с государствами, влияние которых он скорее будет настроен сдерживать (как и в случае с Россией).

Опять же, в целом ряде регионов мира процесс изменения баланса сил продолжается, причем, весьма интенсивно.

Вспомним, например, как всего за несколько месяцев изменился расклад сил в регионе Большого Ближнего Востока с учетом свержения Башара Асада в Сирии и всех вызовов, с которыми столкнулись «Хезболла» и ХАМАС. На постсоветском пространстве ситуация также меняется, причем эти процессы будут идти на фоне как продолжения, так и «заморозки» российско-украинского конфликта. Это опять же будет мотивировать Трампа наблюдать и реагировать по ситуации, чем связывать себя долгосрочными жесткими договоренностями с кем-либо.

Если говорить о возможности переговоров между президентами США и России в принципе, они, конечно, возможны. Но Трамп в рамках любого диалога остается сложным партнером, в том числе, именно, благодаря готовности к резким внешнеполитическим разворотам.