Удар Германии по Израилю наша корреспонденция

Оружейное эмбарго, объявленное Германией в отношении Израиля, формально мотивированное попыткой ограничить применение поставляемых систем в боевых действиях в секторе Газа, несёт в себе куда более широкие последствия, чем может показаться на первый взгляд.

Речь идёт не только о возможной задержке отдельных поставок, но и о пересмотре всей архитектуры израильско-германского военно-технического сотрудничества, которое на протяжении десятилетий оставалось устойчивым и взаимовыгодным элементом европейской и ближневосточной безопасности.

С политической точки зрения, антиизраильская инициатива канцлера Фридриха Мерца может иметь кумулятивный эффект

Ключевой тест на прочность этой кооперации — судьба подводной лодки «Дракон» серии «Дакар», самой дорогой боевой единицы в истории Армии обороны Израиля, стоимостью 600 миллионов евро без учёта сопутствующих разработок. Подлодки этого класса, по данным зарубежных источников, имеют стратегическое назначение и могут быть оснащены баллистическими ракетами с ядерными боеголовками, играя роль элемента сдерживания не только в отношении Ирана, но и Турции, которая активно модернизирует свои вооружённые силы. Задержка прибытия «Дракона» в Хайфу стала бы явным сигналом того, что немецкое эмбарго не ограничивается декларациями, а затрагивает жизненно важные компоненты оборонного потенциала Израиля.

Исторически военно-промышленная связка между Берлином и Иерусалимом формировалась на фоне сложной политической логики: от немецких репараций за преступления нацистского режима против евреев до прямых поставок техники в те годы, когда США ещё воздерживались от вооружения Израиля. Постепенно Германия стала не только поставщиком сложных платформ, но и ведущим потребителем израильских технологий — от систем радиоэлектронной борьбы до ракет «Спайк» и ударных беспилотников Eitan. Парадокс в том, что в последние годы Германия закупала у Израиля больше, чем поставляла ему. Яркое тому подтверждение — продажа Берлину систем противоракетной обороны Arrow-3 на сумму 3,5 миллиарда долларов, ставшая крупнейшей сделкой в истории израильского военно-промышленного комплекса.

Тем не менее зависимость израильских ВМС и сухопутных войск от немецких комплектующих очевидна: немцы поставляют двигатели для танков Merkava Mark 4, фрегатов класса Tiger I, ракетных кораблей Saar 6 и Reshef, а также ключевые элементы для подлодок. В 2023 году объём израильских закупок в Германии достиг 326 миллионов евро — в десять раз больше, чем в 2022-м. Даже если, по заявлениям Берлина, 98 процентов этих закупок формально не связаны с операциями ЦАХАЛа в Газе, трактовка данного критерия остаётся на усмотрение немецких властей. А потому любое расширительное толкование способно затронуть производство критически важных систем.

Задержка прибытия «Дракона» в Хайфу стала бы явным сигналом того, что немецкое эмбарго не ограничивается декларациями, а затрагивает жизненно важные компоненты оборонного потенциала Израиля

С политической точки зрения, инициатива канцлера Фридриха Мерца может иметь кумулятивный эффект. Во-первых, она создаёт прецедент для других государств, особенно в Европе, которые могут ввести в отношении Израиля аналогичные или ещё более жёсткие ограничения. Во-вторых, она повышает политические риски для израильского оборонного экспорта: уже сегодня всё больше клиентов из числа правительств требуют максимальной секретности сделок с компаниями IAI, Elbit и Rafael, опасаясь негативной реакции общественности.

Таким образом, война в Газе, которая до сих пор служила витриной для демонстрации боевой эффективности израильских вооружений, может стать источником репутационных и коммерческих потерь.

В долгосрочной перспективе, если эмбарго перейдёт из разряда символических сигналов в сферу практических ограничений, Израилю придётся пересматривать стратегию диверсификации поставок. Это может стимулировать более активный поворот к производству критических компонентов внутри страны, расширение кооперации с южнокорейскими, японскими и индийскими производителями, а также углубление технологического обмена с США. Но даже при таком сценарии утрата стабильного немецкого канала снабжения, выстроенного десятилетиями, ударит по оперативной готовности Израиля и планированию модернизации его вооружённых сил.

В итоге, немецкое оружейное эмбарго — даже в ограниченной форме — рискует стать не столько прямым военным вызовом, сколько фактором стратегической турбулентности, способным изменить баланс экспортно-импортных потоков в оборонной сфере, подорвать устойчивые цепочки поставок и спровоцировать цепную реакцию ограничений со стороны других государств. Чем дольше оно будет действовать, тем выше вероятность, что кризис доверия между двумя ключевыми партнёрами в сфере безопасности выйдет за рамки текущего конфликта и перерастёт в структурную проблему.