Война не на жизнь. Все зависит от Анкары продолжение главной темы; все еще актуально Haqqin

В связи с заявлениями аналитиков о попытке госпереворота в Дамаске и возвращении оппозиционных сил в Алеппо и Хаму спустя восемь лет события в Сирии приобрели дополнительную остроту.

Параллельно с ослаблением режима Асада - оно происходит как из-за наступления оппозиции, так и вследствие внутренних конфликтов в правящей власти - обсуждаются и последствия происходящего для региона в целом, и для Турции в частности.

В районе Кфар-Суса имели место бои между Республиканской гвардией Сирии, поддерживаемой Россией, и 4-й сирийской дивизией, которой командует брат Башара Асада, Махир, получающий поддержку от Ирана

Возвращение сирийской оппозицией Алеппо было воспринято как стратегическая и психологическая победа противников правящего режима. Еще одна утраченная Асадом провинция, Хама, известная как «город восстаний», в географическом плане считается ключевым регионом Сирии. Именно здесь в 2011 году вспыхнуло восстание против деспотичного режима. И именно в Хаме в далеком уже 1980 году начался мятеж против тогдашнего президента Сирии, Хафеза аль-Асада, приведший к событиям, которые вошли в историю как «Хамская резня».

Хама также играет стратегически важную роль коридора, соединяющего Дамаск с такими прибрежными районами, как Латакия и Тартус. Что дало вооруженным формированиям оппозиции, захватившим дороги М4 и М5, потенциальную возможность перерезать через Хаму логистические линии режима.

Отметим также, что продвижение оппозиции в Алеппо и Хаме уже вызвало столкновения в Дамаске, спровоцировавшие слухи о серьезных разногласиях в правящем режиме и даже о попытке госпереворота. Так, в районе Кфар-Суса имели место бои между Республиканской гвардией Сирии, поддерживаемой Россией, и 4-й сирийской дивизией, которой командует брат Башара Асада, Махир, получающий поддержку от Ирана.

Именно в Хаме в 2011 году вспыхнуло восстание против деспотичного режима. И именно здесь в далеком уже 1980 году начался мятеж против тогдашнего президента Сирии, Хафеза аль-Асада, приведший к событиям, которые вошли в историю как «Хамская резня»

По мнению политических аналитиков, экономика Сирии находится в критическом состоянии из-за многолетней гражданской войны, экономических санкций Запада и ожесточенной борьбы за ресурсы, развернувшейся между группировками внутри режима. Особую роль в ней играет 4-я дивизия Махира Асада, которая благодаря контролю над сетями контрабанды, торговле людьми и транзиту наркотиков укрепила свою экономическую независимость, чем вызывает открытое недовольство пророссийских сил и сторонников Башара Асада.

Еще одним аспектом внутренней разобщенности режима является рост обеспокоенности среди суннитов и националистов из-за постоянно усиливающегося давления Ирана на режим. Многие политики и политологи, известные своей близостью к Башару Асаду, считают, что именно Иран препятствует достижению договоренностей между Дамаском и Анкарой.

Турция — одна из тех стран, которая с особым вниманием наблюдает за событиями в Сирии в последние пять дней и одновременно острее других ощущает их резонансность. Прежде всего, потому, что главные задачи Анкары, связанные с безопасностью ее южных границ, напрямую связаны с ситуацией в Сирии. Как известно, стратегической целью Турции в Сирийской Арабской Республике является предотвращение создания коридора террора вооруженными подразделениями РПК/ОНС. Всеми возможными способами Анкара пытается помешать формированию на севере Сирии автономных структур террористов РПК/ОНС. И в этом смысле Анкару, безусловно, устраивает продвижение оппозиции в Алеппо и Хаме, поскольку, по мнению наблюдателей, оно усиливает давление на террористов РПК/ОНС.

Здесь следует учесть очень важный нюанс: несмотря на то что курдов из РПК/ОНС поддерживают США, а режим Асада — Россия и Иран, все эти внешние игроки довольно часто применяют против Анкары тактику так называемой «игры в пас». Напомним в этой связи, что в 2014–2016 годах, в самый разгар гражданской войны в Сирии, режим Асада и террористическая организация ИГИЛ передали свои позиции в некоторых районах на севере страны… террористам РПК/ОНС. Которые тут же укрепились на границе с Турцией.

Стратегической целью Турции в Сирийской Арабской Республике является предотвращение создания коридора террора вооруженными подразделениями РПК/ОНС

В ходе контртеррористических операций Анкары в 2018–2020 годах, целью которых было создание «зоны безопасности» на севере Сирии, подразделения РПК/ОНС отступили на другие позиции, при этом передав некоторые стратегически важные территории российским и правительственным силам.

А в 2015 году вмешательство США в ответ на наступление ИГИЛ на Кобани (Айн аль-Араб) способствовало региональному усилению террористов РПК/ОНС. Так вот, по мнению экспертов, в этот раз, отступая из Алеппо, режим Асада применил аналогичную тактику, передав террористам РПК/ОНС стратегически важную зону аэропорта и еще несколько прилегающих к ней районов.

Таким образом, режим Асада рассчитывал, что противостояние между организацией «Хайат Тахрир аш-Шам», признанной США террористической, и подразделениями РПК/ОНС может спровоцировать Вашингтон на вмешательство.

Возможно, так бы все и было, но карты Асаду спутало участие в операциях против террористов РПК/ОНС отрядов «Сирийской национальной армии» (СНА), поддерживаемой Турцией. В результате СНА заблокировала дорогу Алеппо–Тель-Рифат и 1 декабря освободила Тель-Рифат от курдов. Сообщается, что подразделения СНА продолжают продвижение в направлении Манбиджа и планируют захват ключевых аэропортов вблизи Дейр-эз-Зора и Хашама, которые войска Асада передали террористам РПК/ОНС.

В результате протурецкая СНА заблокировала дорогу Алеппо–Тель-Рифат и 1 декабря освободила Тель-Рифат от курдов

По мнению турецких политических аналитиков, продвижение «Сирийской национальной армии» может усилить позиции Турции как на поле боя, так и за столом переговоров. Тем более что определенные признаки этого уже заметны.

Так, всего через сутки после того, как силы оппозиции захватили Алеппо, из разных источников стали появляться сообщения о готовности Асада начать переговоры с Турцией без предварительных условий, хотя ранее сирийский диктатор неизменно отвергал предложения президента Эрдогана о нормализации сирийско-турецких отношений.

Вслед за этим министр иностранных дел России Сергей Лавров связался со своим турецким коллегой Хаканом Фиданом, а 2 декабря глава МИД Ирана Аббас Арагчи, прилетевший в Дамаск с миссией поддержки правящего режима, отправился затем на переговоры в Анкару.

Дальнейшее продвижение вооруженных сил оппозиции может ускорить также возвращение из Турции на родную землю сирийских беженцев, официальное число которых составляет 3,6 миллиона человек. Но если войскам Асада, поддерживаемым Россией и Ираном, удастся выстоять, то это может вызвать новую волну беженцев из Сирии в Турцию, что резко увеличит социальную и экономическую нагрузку на Анкару. А по мнению турецких оппозиционных аналитиков, такой сценарий вовсе не исключался и после захвата Алеппо.

Чего, как мы видим, пока не происходит.

Москва усилила воздушные удары по оппозиции в Алеппо и Хаме

Подытоживая, можно констатировать, что события в Сирии оказывают влияние не только на политику региональных держав, но и на стратегию глобальных игроков.

Москва усилила воздушные удары по оппозиции в Алеппо и Хаме, хотя война в Украине, безусловно, ограничивает ее ресурсы и возможности в плане помощи Асаду.

Тегеран, традиционно рассматривающий Сирию как транспортно-логистический коридор, соединяющий его с шиитскими милициями «Хезболлы», рассматривает любую угрозу, направленную против этого коридора, как ущемление своих национальных интересов, а потому будет оказывать режиму максимально возможную поддержку.

В свою очередь, США продолжают поддерживать вооруженные отряды РПК/ОНС, параллельно пытаясь ограничить влияние Ирана на Сирию. При этом вероятность прямого вмешательства американцев в «сирийский котел» остается крайне низкой.

Исходя из чего можно сделать вывод, что будущее Сирии зависит не только от внутренних сторон конфликта, но и, главным образом, от действий региональных игроков, особенно Анкары.