Я живу просто потому, что живёт организм . Как сложилась жизнь семей погибших и выживших после рейса Баку Грозный Minval Politika

«Внимание пассажирам рейса Баку — Грозный, начинается посадка…». Эта фраза в аэропорту звучит десятки раз в день и воспринимается как часть привычного шума. Люди поднимаются с мест, проверяют документы, берут сумки и идут к выходу. У всех одни и те же мысли: паспорт на месте, ничего не забыто? Кто-то летит к близким, кто-то — в новый город, есть и те, кто впервые поднимается в небо и пытается справиться с волнением.

25 декабря 2024 года, в канун Нового года, пассажиры рейса Баку — Грозный слышали те же самые слова. У трапа их встречал экипаж — спокойно и профессионально. Улыбки, помощь с ручной кладью, несколько добрых слов тем, кто волновался. Два пилота и бортпроводница, которые позже погибли, в то утро вышли из дома и приехали в аэропорт, чтобы выполнить свою работу, сделать полёт безопасным. Их задача была простой и главной: довезти людей живыми и вовремя. Самолёт вылетел ранним утром из Международного аэропорта Гейдар Алиев и не долетел до Грозного. Embraer 190 номер J2-824 подал сигнал чрезвычайной ситуации, находясь над Каспийским морем. Затем… самолёт разбился в районе аэропорта города Актау.

В первые часы после трагедии мир услышал поток версий — птицы, техническая неисправность, взрыв газового баллона. Слова менялись, но смысл был один — увести от правды.

Решающее значение имело политическое решение. Президент Азербайджана Ильхам Алиев, направлявшийся в Россию для участия в неформальном саммите глав государств СНГ, распорядился немедленно вернуться, сразу после доклада об авиакатастрофе. Азербайджан настоял на международном расследовании трагедии. Видео, свидетельства очевидцев и факты разрушили все удобные версии. Это не была ошибка. Это не был несчастный случай. Самолёт был сбит.

Редакция Minval Politika с первых часов трагедии вела непрерывное и принципиальное освещение происходящего. Мы оперативно информировали читателей о каждом этапе развития событий, публиковали свидетельства родных и близких погибших, а также рассказы тех, кому удалось выжить. Именно Minval Politika впервые назвал имена виновных, опубликовал кадры момента удара по самолёту со стороны российских военных и восстановил подробную хронологию всего, что происходило на том роковом рейсе. Мы продолжали и будем продолжать эту работу, считая своим профессиональным и человеческим долгом добиваться правды и сохранять память о жертвах трагедии.

Но в этой статье мы сознательно не говорим о виновных. Прошёл год. Сегодня — о тех, кого больше нет, и о тех, кто выжил, но до сих пор не может забыть тот роковой день. Эта статья посвящается командиру воздушного судна, второму пилоту и бортпроводнице — людям, которые до последнего выполняли свой долг. Этому не учат. Это — выбор человека. Она посвящается всем погибшим пассажирам, их родным и близким, для которых этот год прошёл с болью, которую невозможно измерить временем. Она посвящается тем, кто выжил, но продолжает жить с памятью о том дне. И она посвящается самолёту Embraer 190, выполнявшему рейс Баку — Грозный № J2-8243.

«Он летел к маме»

Среди 67 пассажиров того рокового рейса был 13-летний Мухаммедали — мальчик, который летел к маме. Четыре года назад он переехал в Баку, а до этого жил и учился в Грозном. Его имя оказалось в списке тех, кто никогда не вернётся домой… Перед полётом в голове Мухаммедали, вероятно, было столько мыслей: всё ли он взял с собой, как обнять маму, что ждёт его в Баку… Эти обычные для ребёнка тревоги обернулись невосполнимой потерей.

Его мать, Рабия Байрамова, узнала о трагедии через подругу. В тот день она сама поехала в аэропорт встречать сына. Сначала позвонила в справочную и услышала, что самолёт пошёл на второй круг. Когда ей сообщили, что рейс вернулся в Баку, она связалась с отцом мальчика и попросила его встретить сына и отправить обратно ближайшим рейсом. Сама она поехала домой, а вскоре подруга прислала ей видеоролик — так, через новости в интернете, она узнала о крушении.

Прошёл год после трагедии, и для Рабии Байрамовой это был год душевной боли и осознания потерь. Осознания того, что больше никогда не увидишь его улыбку и не услышишь его голос, преследовало каждую секунду. Жизнь изменилась полностью: казалось, что вместе с сыном ушла и часть её самой.

«Год… прошёл целый год с того страшного дня, когда мир разделился на „до“ и „после“. Это был год невыносимой боли и утраты, когда каждый день приходилось учиться дышать заново. Самым тяжёлым было осознание пустоты, которую невозможно заполнить. Мысль о том, что я больше никогда не увижу его улыбку и не услышу его голос, преследовала каждую секунду. Жизнь изменилась полностью, краски поблекли, казалось, что вместе с сыном ушла и часть меня. Но у меня есть дочь, ради которой я должна жить. Каждый день — это борьба, чтобы научиться существовать в новой, чужой реальности, где его больше нет рядом, но есть она.

Читайте также: 25 декабря: день, когда приказ Толопило уничтожил самолёт AZAL. Minval Politika впервые публикует поминутную хронологию трагедии

Силу мне давала моя глубокая вера. Успокоение я находила в Аллахе и в стремлении ежедневно совершать добрые дела в память о сыне. Я старалась каждый день давать садака, особенно помогая животным, ведь это была его мечта — он очень любил их и хотел им помогать. Только Всевышний даёт силы принять неизбежное и найти хоть какой-то смысл в этой невыносимой боли. Самым главным утешением и успокоением моей души в этом году стало посещение хаджа. Это было невероятно важное для меня путешествие, которое подарило внутренний покой и смирение, которых я так долго искала. Молитвы, общение с верующими — это было как бальзам на израненную душу. Мой сын мечтал посетить хадж вместе со мной, и по милости Всевышнего я смогла это сделать.

Поддерживали меня, конечно, родные и близкие — их любовь, их забота, просто их присутствие рядом бесценно. А ещё, совсем неожиданно, очень много сил я черпаю от незнакомых людей, с которыми делюсь своим горем на страницах в соцсетях. Их слова сочувствия, истории, молитвы — это невероятно ценно, это показывает, что я не одна в своём горе. Память о сыне для меня — это всё. Она живёт во мне каждый день, через фотографии, воспоминания о его смехе, добрых поступках, мечтах. Я стараюсь жить так, чтобы он мог мной гордиться, чтобы его свет продолжал сиять через меня. Его доброта и стремления — это то, что я несу в своём сердце.

Что бы я хотела сказать людям спустя год после трагедии? Цените каждое мгновение со своими близкими. Говорите им о своей любви, прощайте обиды, не откладывайте ничего на завтра. Жизнь хрупка и непредсказуема. И когда наступает беда, не бойтесь просить о помощи, не замыкайтесь в своём горе. И самое главное — помните о тех, кого уже нет. Живите так, чтобы их память продолжала сиять в этом мире. И никогда не теряйте веру: она — единственный якорь в самом бушующем море жизни».

«Когда командир уходит, экипаж продолжает полёт»

Яна Вилкова, супруга командира воздушного судна Embraer-190 авиакомпании ЗАО «Азербайджанские авиалинии» (AZAL), Национального героя Азербайджана Игоря Кшнякина, который выполнял рейс Баку — Грозный, вспоминает мужа, ценой собственной жизни спасшего десятки пассажиров.

«Этот год был для меня временем „первых раз без него“: первые дни рождения его любимых дочерей, первый наш с ним день рождения, первый Новруз и Новый год, поступление дочери в вуз, которое он ждал с трепетом. Моя жизнь как будто разделилась на „до“ и „после“, и мне пришлось научиться строить мост между этими двумя мирами. Самым сложным было научиться жить и дышать заново, принимать решения, решать бытовые вопросы в одиночку. Год тишины и пустоты, которую я училась заполнять памятью о нём.

До этой трагедии у меня был муж, который за годы службы в авиации привык брать на себя ответственность за сотни жизней в небе и за нашу семью на земле. И вдруг я поняла, что потеряла такую опору — это как заново учиться ходить. Моя жизнь, как жены командира, всегда была связана с ожиданием. Но раньше это были ожидания из рейсов или командировок, а теперь — жизнь с тишиной, к которой невозможно привыкнуть.

Изменилось всё: начиная с бытовых мелочей и до восприятия неба. Теперь, поднимая голову вверх, я ощущаю не тревогу, а тонкую невидимую ниточку и связь между нами.

Что помогало держаться и находить силы в течение этого года? В авиации есть такое правило: когда уходит командир, экипаж должен продолжать работу. Так вот теперь в моей семье этим „экипажем“ стала я. Весь год я училась и продолжаю учиться строить маршрут нашей жизни с дочерьми, теперь уже без его „навигации“. И совсем недавно я поняла: чтобы чтить его память, я сама не имею права „уйти в штопор“.

Силу я находила в детях, в мелочах, в его неоконченных делах. Я живу с мыслью, что Игорь всегда принимал решения с холодной головой в самых сложных ситуациях, и теперь моя очередь проявлять ту же стойкость здесь, на земле, которую он проявлял в небе. Поддержка за этот год стала для меня фундаментом, который не дал земле уйти из-под ног. Со стороны близких — тихая помощь и ежедневная забота. Они стали моим „вторым пилотом“, помогали справляться с бытом и душевной болью, когда сил почти не было.

Общество проявило удивительное милосердие и солидарность. Миллионы людей, которые даже не знали Игоря лично, восхищались его мужеством и профессионализмом. В социальных сетях появилось сотни тысяч слов соболезнований и поддержки — это согревало мою душу и придавало силы жить дальше, делать всё возможное, чтобы память о нашем Национальном Герое жила долго. Со стороны коллег и авиационного сообщества я постоянно ощущаю глубокое уважение к памяти мужа. Звучали и до сих пор звучат не просто формальные слова, а искреннее признание его заслуг.

Что касается государства и авиакомпании Azal, я чувствую, что подвиг и труд моего мужа оценены по достоинству. Благодаря заботе и вниманию нашего глубокоуважаемого президента Ильхама Алиева все обязательства выполняются, и я благодарна, что в такие трудные моменты система работает на стороне семьи, обеспечивая помощь и защиту.

Память о муже для меня — это не только прошлое, это как компас в настоящем. Я стараюсь жить так, чтобы он мог гордиться нами с дочерьми. Многие его вещи я передала в музеи, в том числе в Музей гражданской авиации, а более личные храню дома на видном месте — это тоже живой способ сохранять связь с ним. Каждый раз, проходя мимо его вещей, я мысленно говорю ему „спасибо“ за каждый прожитый день вместе.

Спустя год я поняла одну важную вещь: жизнь невероятно хрупка и быстротечна, но любовь сильнее смерти. Я хотела бы сказать всем: не откладывайте слова любви и благодарности на потом. Мой муж уходил в свой последний рейс, и мы оба знали, что любим друг друга. Цените каждый миг с близкими, пусть ваши встречи и расставания будут наполнены любовью и теплом. Игорь выполнил свой долг до конца, и теперь мой долг — прожить оставшуюся жизнь за двоих, сохраняя ту высоту, которую он задал».

«Всё будет хорошо»

Эти слова для каждого азербайджанца несут особый смысл. Именно ими бортпроводница Хокума Алиева успокаивала пассажиров рейса. В минуты отчаяния она сохраняла спокойствие и профессионализм. К сожалению, и её имя оказалось в списке погибших. Хокума Алиева была посмертно удостоена звания «Национальный Герой Азербайджана» и медали «Золотая звезда».

Отец Хокумы Алиевой, Джалил Алиев, рассказал о том, как прошёл этот год для него и его семьи и какие силы помогали им справляться с горем.

«Я сам учитель литературы, но чувства боли и утраты невозможно передать словами. Мы не живём, мы просто дышим. Конечно, многие поддерживают нас: коллеги по школе, односельчане, представители государства. Это очень приятно. Но когда остаёшься один на один с собой, приходит такая боль, которую невозможно описать. Одновременно в душе бушует шторм, пожар, буря. И здесь уже никто не может помочь. Ты переживаешь это сам.

Хокума живёт у меня в сердце, она всегда и везде со мной. Я делаю всё, чтобы увековечить её имя. Например, на собственные средства в нашей деревне в Кельбаджаре я соорудил родник и сделал многое другое. Я живу только ради того, чтобы жило имя моей дочери.

Я считаю, чтобы больше не было таких трагедий и утрат, чтобы родные и близкие не испытывали такую боль, нужно, чтобы виновные были наказаны. Наш президент делает всё для этого. Мы ждём того дня, когда правосудие восторжествует. Для других это станет уроком, чтобы больше никто никогда не совершал такие ужасные поступки. Мы живём воспоминаниями о Хокуме, фотографиями. Терпения нам. Это очень сложно».

«Сложно — не то слово. Невыносимо»

11 декабря пилоту Александру Кальянинову исполнилось бы 33 года. Он был молод. Смел. Настоящий профессионал своего дела. У него были мечты, планы, цели. Хотел с детства стать пилотом, как отец. Он любил небо, любил самолёты, любил летать — это была его жизнь. Эта жизнь оборвалась на том роковом рейсе.

Изначально всё было сделано так, чтобы самолёт упал в море, а это означало бы гибель, если не всех, то большинства пассажиров. Но командир и второй пилот приняли иное решение. Они сознательно пожертвовали собой ради спасения других. Этому не учат в авиации, это не инструкция и не регламент. Это личный выбор. Это храбрость. Это героизм.

Понимая риск взрыва, пилоты начали вырабатывать топливо, чтобы дать шанс на аварийную посадку. Им удалось посадить самолёт в казахстанском Актау. Этим решением они спасли десятки жизней. Александр Кальянинов погиб. Посмертно он был удостоен звания «Национальный Герой Азербайджана».

Мать пилота, Елена Кальянинова, не смогла рассказать, как ей удалось прожить этот самый тяжёлый год в её жизни. Всё, что она смогла сказать, прозвучало так:

«Что помогало держаться? — ничего не помогало. Я живу просто потому, что живёт организм. Если бы можно было лечь и умереть, я бы давно это сделала. К сожалению, это не в моих силах. Нет сил ни на что, и никакая поддержка ни от кого не поможет… никогда. Это глубокая рана, которая будет со мной до конца моих дней. Извините, что так прямо. Но как есть.

Сложно — не то слово… невыносимо».

«Живыми — но не прежними»

По распространённому утверждению, жизнь состоит из выборов. Сын Тофига Дярвишова, проживающий в Грозном, пригласил к себе отца и брата и спросил: есть билеты на 25 декабря и на 28-е — на какое число брать? Тофиг и Самир Дярвишовы хотели как можно скорее увидеться с ним и попросили оформить билеты именно на 25-е. Выбор был сделан. Вещи собраны. Затем — аэропорт, регистрация, посадка и…

Тофиг и Самир Дярвишовы выжили. Но каждый день отец и сын вновь переживают тот самый роковой день. О том, как они продолжают жить после случившегося, они рассказали сами.

«Когда я заглянул в окно самолёта, я понял, что мы падаем. Я крепко обнял спинку сиденья перед собой. Потом ничего не помню — потерял сознание. Очнулся уже на земле. Первое, что я сделал, — произнёс имя сына: “Самир”. К счастью, он откликнулся. В ту минуту на душе стало спокойно. Из этого самолёта мы вышли живыми, но уже не прежними. Да, мы были ранены. У меня, например, проблемы с сердцем, левая рука не действует. Но с телом всё хотя бы понятно — я знаю, что у меня болит и почему. А вот своё ментальное состояние объяснить не могу. У меня появились панические атаки: они возникают внезапно, накрывает меня, и я даже не знаю, что становится поводом. Приходит паника, страх, и я снова оказываюсь в том самолёте — возвращаются те же ощущения. Когда самолёт начал падать, я думал только о сыне. Он молод, а я уже прожил свою жизнь и не боялся умереть. Это не страх смерти. Это что-то другое — постоянная тревога, вечное напряжение. Мы живём в деревне, но ни бытовые дела, ни работа не помогают отвлечься, удаётся это очень редко. Спасибо моей супруге — она очень поддерживает и меня, и сына, и нашу семью. К сыну, который живёт в Грозном, я больше никогда не полечу. Небо меня пугает. Самолёты меня пугают», — рассказал Тофиг Дярвишов.

Самир Дярвишов вспоминает события того дня по-своему:

«Я помню слова Национального героя Хокумы Алиевой. Она пыталась нас успокоить. Помню, как она говорила: “Всё будет хорошо”. Затем… После столкновения с землёй я услышал голос отца и попросил его выйти — боялся, что самолёт взорвётся. Следом я помог одной девушке: она висела вверх ногами и не могла расстегнуть ремень безопасности. Я помог ей. Мы вышли. Я получил удар по голове, поэтому сейчас у меня проблемы с памятью: то, что происходит сегодня, я могу не вспомнить завтра. Но жизнь продолжается. У меня есть родители, есть своя семья. Поэтому, хочешь не хочешь, нужно жить дальше. Я часто общаюсь с другими выжившими. У нас есть своя группа, мы переписываемся, спрашиваем друг у друга, как дела, поддерживаем. Для каждого из нас жизнь продолжается. Но это очень сложно. Эта травма сильно влияет на жизнь. Мы уже не те люди, которые сели в тот самолёт. Мы другие. И нам приходится заново знакомиться с самими собой, понимать свои страхи, тревоги. И это с нами до конца жизни. Мы учимся с этим жить», — поделился Самир Дярвишов.

Редакция Minval Politika выражает самые глубокие соболезнования всем семьям и близким, кто потерял дорогого человека. Мы желаем вам сил и терпения, чтобы пережить эту невосполнимую утрату. Мы также надеемся, что каждый выживший со временем сможет вернуть себе ощущение безопасности и спокойствия, вернуться к жизни без страха и тревоги. И верим, что в будущем каждый рейс будет безопасным, а путешествия — радостными и предсказуемыми, как задумано.