Закрытия пролива не будет

Иран не в состоянии блокировать выход из Персидского залива

22 июня США нанесли давно анонсированный ракетно-бомбовый удар по Ирану. В тот же день, в ответ на эту акцию, иранский парламент принял постановление о закрытии Ормузского пролива.

Как ожидается, окончательное решение будет принято Высшим советом национальной безопасности Ирана. Однако уже сама угроза блокировки Ормузского пролива мгновенно стала главной международной новостью, заставив мировое сообщество всерьез задуматься о последствиях возможной реализации решения иранского парламента.

Дело в том, что Ормузский пролив имеет стратегическое значение для мировой экономики. Это единственный морской путь из Персидского залива в открытый океан. Через этот узкий проход ежедневно транспортируется около 20% всей мировой нефти - больше, чем через Панамский и Суэцкий каналы вместе взятые. Кроме того, по проливу проходит 35% мирового морского экспорта сжиженного природного газа.

Блокировка Ормузского пролива почти наверняка приведет к резкому росту цен на нефть - свыше $150 за баррель. Такое развитие событий способно спровоцировать серьезный энергетический и экономический кризис. Неудивительно, что пролив является самым милитаризованным нефтяным маршрутом в мире: США направляют в этот регион свои военно-морские силы практически каждое десятилетие с 1980-х годов.

Следует отметить, что с 2000 года Иран уже более десяти раз угрожал закрытием Ормузского пролива. Однако на этот раз, в условиях обострившегося конфликта и прямого удара со стороны США, угроза может перерасти в реальность. В таком случае высока вероятность ответных действий - в том числе военного характера - со стороны США, Израиля и других стран, заинтересованных в свободе судоходства и стабильности мировых энергетических потоков.

Своей точкой зрения на последствия ирано-израильского конфликта, в том числе и возможности перекрытия Ормузского пролива, на мировые цены на нефть в интервью газете «Бакинский рабочий» поделился экс-советник министра энергетики, член Общественного совета Министерства энергетики Республики Казахстан Олжас Байдильдинов.

- Я не думаю, что текущий ирано-израильский конфликт способен серьезно и надолго повлиять на цены на нефть. Пока нефть не достигла даже $100 за баррель. Это связано с тем, что все понимают - никаких ударов по нефтяной инфраструктуре Ирана (местам добычи, транспортировки и погрузки нефти) нанесено не было и, в принципе, не ожидается. Единственное, что стороны сделали, - это обменялись ударами по нефтеперерабатывающим заводам. Конечно, это может привести к некоторому дефициту нефтепродуктов внутри региона. В частности, Иран поставляет значительные объемы своих нефтепродуктов в Афганистан, являющийся премиальным рынком в регионе. Где как раз и может возникнуть дефицит нефтепродуктов. Но главное все же заключается в том, что нефтяная инфраструктура в регионе не затронута войной и поставки нефти, в том числе иранской на мировой рынок продолжаются.

На данный момент я не вижу признаков того, что возможный дефицит распространится непосредственно на саму нефть. Однако, если ситуация осложнится - например, в случае атак на нефтяную инфраструктуру, порты, или ужесточения санкционного режима в отношении поставок иранской нефти, - тогда последствия могут стать ощутимыми.

Важно понимать, что основными импортерами иранской нефти выступают китайские компании. Очевидно, что они не захотят терять столь выгодный канал поставок, позволяющий закупать энергоресурсы по сниженной цене и тем самым сохранять высокую конкурентоспособность на мировом рынке.

Кроме того, на случай перебоев с поставками иранской нефти в игру может вступить механизм компенсации: страны-члены ОПЕК+, скорее всего, будут готовы нарастить добычу, чтобы заместить выпадающие объемы. Тем более, что в настоящий момент Иран добывает порядка 3,2-3,3 млн баррелей в сутки - почти вдвое меньше по сравнению с пиковыми показателями до введения санкций, когда объемы составляли около 6 млн баррелей в сутки.

- Пойдет ли Иран на блокирование Ормузского пролива? 

- Ормузский пролив выглядит как удобная мишень: его ширина колеблется от 30 до 100 километров. Но чем именно Тегеран способен его перекрыть? Кораблями? Сомнительно - флот Ирана ограничен по численности и боеспособности. Как показал конфликт в Черном море, любой надводный корабль может быть легко уничтожен с помощью беспилотных морских катеров.

Минированием? Но чем минировать, кораблями? Их, при наличии политической воли, можно уничтожить сразу при выходе из портов. Использовать беспилотники - возможно, но уже сейчас в районе Ормузского пролива сосредоточены силы ВМС США и их союзников, способные обеспечить прикрытие и перехватывать подобные угрозы.

Атаками с использованием ракет? Теоретически, Иран располагает противокорабельными ракетами, например, «Нур». Однако для их эффективного применения необходимо онлайн-наведение, что само по себе технически сложно. Кроме того, возможности Ирана по пуску таких ракет весьма ограничены. Даже если удастся осуществить несколько запусков, мобильные пусковые установки вряд ли смогут долго оставаться незамеченными - их быстро обнаружат и уничтожат ударами с воздуха.

Таким образом, даже если иранская сторона нанесет какой-то ущерб судоходству в Ормузском проливе, он будет минимальным. Более того, любые попытки его блокирования с высокой вероятностью приведут к ответным ударам, включая удары по иранским нефтяным танкерам, что станет крайне болезненным ударом по и без того ослабленной экономике страны.

Важно отметить, что исторически нефть всегда оставалась вне прямых военных конфликтов. Да, атаки на Каспийский трубопроводный консорциум в контексте российско-украинской войны несколько изменили восприятие, но в глобальном масштабе энергетическая инфраструктура остается «красной линией». До настоящего времени никто не атаковал иранские нефтяные терминалы или танкеры.

Попытки Ирана блокировать Ормузский пролив приведут к серьезным дипломатическим последствиям: монархии Персидского залива в таком случае будут вынуждены занять жесткую антииранскую позицию. В ответ возможна и наземная операция, что может фактически стать смертельным приговором для нынешнего политического режима в Тегеране.

Примечательно, что Саудовская Аравия и Оман, - а последняя, кстати, граничит с Ираном в районе Ормузского пролива, - официально осудили удары США по Ирану. Это указывает на их стремление к сдержанности и стабильности в регионе.

С учетом всего вышесказанного, я считаю маловероятным, что Тегеран действительно пойдет на перекрытие Ормузского пролива. Риски слишком высоки, а выгода - сомнительна.

- Как рост цен на нефть может отразиться на наших нефтедобывающих странах - Азербайджане и Казахстане?

- Как бы это странно не звучало, но для наших стран складывающая ситуация выгодна. За период, прошедший с начала войны, наблюдается некоторый рост цен на нефть, что не может не радовать.

Безусловно, мировые рынки уже переживали куда более высокие цены на нефть. Так, в 2011-2013 годах среднегодовая цена нефти стабильно превышала $100 за баррель, причем при более высокой покупательной способности доллара. Вряд ли сегодня стоит ожидать возвращения к тем уровням, однако текущее повышение цен на нефть в целом является позитивным фактором для стран-экспортеров, таких как Азербайджан и Казахстан.

Важно отметить, что ни Азербайджан, ни Казахстан не зависят от маршрутов поставок, которые потенциально могут оказаться под угрозой в случае военного конфликта в районе Ормузского пролива. Это создает относительно комфортную ситуацию для продолжения экспорта энергоресурсов.

Однако долгосрочные последствия возможного кризиса в Иране - особенно если он перерастет в масштабную войну или внутренний хаос - несут определенные риски для всего региона. Азербайджан непосредственно граничит с Ираном, Казахстан - через Каспийское море. В Иране проживает около 90 млн человек, и, по некоторым оценкам, до 10 млн уже покинули страну или находятся у границ в ожидании выезда.

Массовый миграционный поток может представлять серьезную нагрузку на инфраструктуру, экономику и социальную стабильность стран Каспийского региона и Центральной Азии. Разумеется, хорошо, если приедут обеспеченные и квалифицированные люди. Но даже в этом случае уже в краткосрочной перспективе можно ожидать роста цен - особенно на жилье и аренду.

Подобная ситуация уже наблюдалась в Казахстане в начале конфликта на Украине, когда в страну прибыло, по разным оценкам, до 1,5 млн человек, опасавшихся мобилизации. В результате этого притока в кратчайшие сроки резко выросли цены на недвижимость и аренду, и даже после оттока значительной части прибывших рынок еще долгое время оставался нестабильным.

Таким образом, несмотря на краткосрочные преимущества от роста цен на нефть, возможный иранский кризис несет для наших стран долгосрочные риски - миграционные, экономические и социальные. Эти последствия уже сейчас необходимо учитывать при планировании внутренней и региональной политики.

- Как еще ирано-израильский конфликт может повлиять на Азербайджан и Казахстан в плане энергетической политики?

- Возможная либерализация режима в Иране и нормализация его отношений с Западом могут открыть серьезные перспективы для Азербайджана и Казахстана в энергетическом и транспортном секторах. В случае, если к власти в Тегеране придут более прагматичные, либеральные силы и страна возобновит полноценное сотрудничество с мировым сообществом, особенно с Западом, то может возродиться идея прямого доступа к Персидскому заливу для нефти из Центральной Азии и Южного Кавказа. Это особенно актуально для Казахстана, который уже имел аналогичный опыт.

Так, в начале 2000-х годов Казахстан осуществлял своповые поставки нефти в Иран в объеме 2,5–2,7 млн тонн в год. Суть схемы заключалась в том, что казахстанская нефть доставлялась на север Ирана - энергодефицитный регион, поскольку основные месторождения находятся на юге. В обмен Казахстан получал примерно эквивалентный объем иранской нефти в Персидском заливе. С учетом того, что иранская нефть качественнее, проводился перерасчет по соотношению характеристик. Такой подход позволял сразу выводить нефть в мировой океан, минуя длинный и уязвимый маршрут через Каспий, Черное море и проливы Босфор и Дарданеллы. Возвращение к подобной схеме или ее модернизированный вариант мог бы стать наиболее коротким, экономичным и безопасным маршрутом экспорта казахстанской нефти.

Азербайджан также мог бы извлечь выгоду из новых логистических возможностей - как транзитная страна и потенциальный участник расширенных торгово-энергетических маршрутов.

Нормализация отношений Ирана с Западом открыла бы также второе дыхание для транспортного коридора Север-Юг, проходящего через Россию, Азербайджан и Иран. По нему можно было бы поставлять грузы в направлении Персидского залива и Индии, а также обратно - в Центральную Азию и Европу. Это сделало бы маршрут важнейшим логистическим каналом и усилило бы роль Казахстана и Азербайджана как ключевых узлов Евразийской транспортной архитектуры.

Однако сегодня такой сценарий представляется маловероятным. Несмотря на нанесенный ущерб, Иран все еще располагает ракетными возможностями, хотя и ограничен числом пусковых установок, а также фактически утратил контроль над своим воздушным пространством.

- Вместе с тем наблюдается определенная консолидация иранского общества вокруг режима, что типично для внешнеполитических кризисов. В этих условиях можно ли ожидать добровольного ухода элит от власти?

- Напротив, вероятна дальнейшая радикализация, что лишь усугубит конфликт и сделает его затяжным. Для стран региона, прежде всего для Азербайджана и Казахстана, подобное развитие событий несет исключительно негативные последствия. Вариант дестабилизации Ирана по сценарию Сирии или Ливии чреват: ростом миграционного давления (уже сейчас, по некоторым данным, до 10 млн человек покинули Иран или пытаются это сделать), усилением радикальных и экстремистских группировок, ростом контрабанды и трансграничной преступности, возможным экспортом нестабильности в соседние страны.

Таким образом, затяжной ирано-израильский конфликт представляет собой один из самых серьезных вызовов для всего Каспийского региона. Риски включают экономические, миграционные, гуманитарные и военно-политические последствия. Не исключен и рост числа конфликтов по модели «арабской весны», когда очаг нестабильности, возникший в одной стране, перекидывается на соседние.

Для Баку и Астаны крайне важно, чтобы ситуация в Иране стабилизировалась, военные действия прекратились, а страна вернулась к нормальной международной экономической деятельности. Это бы открыло новые инвестиционные, энергетические и логистические возможности и укрепило стабильность во всем регионе.

А пока могу констатировать, что по периметру наши страны окружены конфликтами и подсанкционными государствами, что, несомненно, осложняет Азербайджану и Казахстану жизнь. Однако Баку и Астану спасает фактор наличия стабильных политических режимов. Я очень рад, что между главами наших государств очень хорошие, теплые, дружеские отношения. Это очень важно. И я надеюсь, что с нашими странами в итоге все будет хорошо.