Азербайджанскому кино нужно вернуть голос общества Большой разговор с Али Исой Джаббаровым

Современное азербайджанское кино живет в состоянии сложного крупного плана: здесь переплетаются память о войне, травмы и победы последних десятилетий, поиск собственного языка и попытка говорить с миром на равных. Наш кинематограф будто стоит на перекрестке между наследием советской школы и требовательным зрителем эпохи стримингов, между миссией говорить о боли и обязанностью оставаться живым искусством, а не инструментом пропаганды.

В такой момент особенно важно прислушаться к тем, кто не просто снимает фильмы, а годами живет внутри системы, чувствует ее нерв, слабости и силы. Исполнительный секретарь Союза кинематографистов Азербайджана, режиссер и продюсер Али Иса Джаббаров в разговоре с Vesti.az откровенно говорит о том, почему нашему кино не хватает кинодраматургии, как государственная поддержка иногда превращается в неосвоенные миллионы, зачем азербайджанскому обществу острое социальное кино и почему на экране так мало историй о женщинах и подростках.

Это интервью — не просто профессиональный разбор отрасли, а честный, местами болезненный монолог человека, который смотрит на азербайджанский кинематограф как на живой организм и думает не только о завтрашнем прокате, но и о том, каким будет наше кино через десять, двадцать, тридцать лет.

— Как бы вы охарактеризовали текущее состояние азербайджанской киноиндустрии: это период ее упадка или все же возрождения?

— Скорее мы переживаем запоздалый процесс самоидентификации. После советского этапа, когда азербайджанское кино достойно выполнило свою миссию, оно продолжало формировать у нас чувство единства, общее культурное пространство. Кино всегда задавало обществу определенные ориентиры: согласитесь, народ Бабека знают в первую очередь по фильмам, Насими — не столько по его стихам, сколько по экранизациям, а Узеира Гаджибейли многие помнят благодаря «O olmasin bu olsun», «Arşın mal alan» и другим лентам.

Кино периода независимости не позволило нашим гражданам, особенно молодому поколению, забыть Карабах. До освобождения наших исконных земель, то есть до 2020-го года, были сняты сотни документальных фильмов о героях Карабахской войны.

Люди, которые никогда не были в Шуше или Агдаме, узнавали эти места и героев первой Карабахской войны именно благодаря кино. Через фильмы они изучали нашу историю.

Помимо этого, были сняты талантливые картины, выходившие на западные фестивальные площадки. Например, фильм Вагифа Мустафаева «Hər şey yaxşılığa doğru» или картина Эльчина Мусаоглу «Nabat», попавшая в конкурс Венецианского кинофестиваля. Эти работы показали нашу ситуацию, нашу трагедию через человеческие ценности. И в этом смысле мы не ударили лицом в грязь.

Если анализировать художественное кино периода до освобождения наших территорий, то оно не сеяло ненависти к армянскому народу. Наоборот, поддерживало общечеловеческие, универсальные ценности. Можно сказать, что свою миссию до освобождения земель оно выполнило.

— А как вы оцениваете работу новой структуры Агентства кино?

— Она пока полностью не оправдывает наши надежды. Честно скажу: я надеюсь на нового директора Рашада Азизова. В его работе чувствуется динамика, хороший задор, знание юридических тонкостей. Но ему еще предстоит многое сделать - понять специфику кинематографа, глубже изучить процессы. Доверие министра культуры Азербайджана к Рашаду Азизову, как я вижу, намного выше, чем к предыдущему директору Агентства кино.

Надеюсь, что нынешняя команда, которая сегодня управляет структурой, все-таки найдет в себе силы и сформирует в 2026 году более успешную, динамичную и эффективную политику. Политику, которая будет отвечать ожиданиям азербайджанского кино и зрителя.

- Какую роль сегодня играют частные продюсеры в развитии азербайджанского кино? И чем их работа отличается от государственной поддержки?

— За последнее время частные продюсеры проделали действительно большую работу. Например, в 2024 году было снято 20 полнометражных картин только на частные средства. Это малобюджетные, социальные, комедийные фильмы. Повторюсь: в одном только прокате появилось двадцать полнометражных работ.

Если честно, то меня радует, что период «дешевой» комедии постепенно проходит. В этом жанре появилось социальное содержание, стали снимать более острые, социально направленные картины, иногда даже жесткие по тематике. И это делают именно частные продюсеры: они снимают за средний или малый бюджет, выходят к зрителю, пробуют, рискуют… Это очень важно.

Я считаю, им нужно помогать: создавать условия для эффективного сотрудничества частного и государственного сектора, чтобы появлялось больше совместных фильмов и снижалась зависимость кинопроцессов от государственного финансирования.

— Насколько сложно донести до международной аудитории правду о Карабахе через кино, учитывая, что в мире существует альтернативная версия событий?

— Признаюсь, я очень боюсь, что несмотря на нашу победу, в международном кинопространстве мы можем не выглядеть так же ярко, как наша армия и наш народ выглядели во Второй Карабахской войне. Мы одержали победу на поле боя, но сейчас идет другая война — информационная. И надо признать, наши сайты, информационные порталы, русскоязычная пресса — они справляются с этой задачей, сражаются в интернете и выигрывают. Но есть еще киноплощадки. Есть мировые кинофестивали, в которых участвуют и армянская сторона, и мы. И в фильмографии к этой теме будут обращаться обе стороны: армяне покажут свою интерпретацию, мы — свою. Поэтому нам предстоит очень серьезная работа. Нужно грамотно, профессионально показать миру нашу проблему, нашу историю. Мы обязаны донести правду о Карабахе через кинематограф.

Кстати, еще до победы Азербайджана во Второй Карабахской войне, был объявлен конкурс на полнометражный сценарий по тематике «Человек. Карабах. Победа». Мы желали победы, но хотели, чтобы главным героем будущего фильма был человек — простой гражданин, через которого можно рассказать драму, историю, трагедию. Жюри выбрало победителей, были вручены денежные премии.

К сожалению, соответствующая кинематографическая структура не изъявила желания поддержать этот конкурс. Мы продолжаем объявлять конкурсы, в том числе на сценарии, посвященные актуальным женским проблемам. Уже второй раз проводили конкурс «Mən gadınam»: первый — на короткий метр, второй — на полный. Вы наверняка сами замечали, что за 30 лет независимости кинематографа фильмов, где главной героиней является женщина, можно пересчитать буквально по пальцам. Возможно, основную роль в этом играет наша ментальность.

— Почему именно кинодраматургия остается слабым звеном нашего кино?

— Философ Гасан Кулиев называл это «менталитетом правого полушария»: у нас сильно развито образное мышление, а кинодраматургия — это все-таки инженерия. Поэтому сценарный уровень всегда был проблемным.

Если посмотреть на 125-летнюю историю нашего кинематографа, большинство сценаристов — это писатели, поэты, люди, которые ради заработка периодически переходили в кино. Так называемых «чистых» кинодраматургов у нас очень мало. Рустам Ибрагимбеков — яркий пример: выдающийся прозаик и одновременно блестящий кинодраматург. Но людей, которые видят своей миссией исключительно создание киносценариев, действительно немного. Сразу могу назвать Рамиза Фаталиева. Поэтому считаю, что традиция кинодраматургии в Азербайджане недостаточно развита.

И проблема еще в том, что у нас до сих пор нет четкого понимания: без хорошего сценария невозможно снять качественное кино. Это фундамент, без которого все остальное рушится.

— Безусловно. Но разве игра актеров и работа операторов не оказывают такого же влияния на качество фильма?

— Как ни странно, возможно, именно ментальность нашего народа, наш кавказский темперамент делают свое дело и даже средний уровень азербайджанских актеров достаточно высок. Я бы сказал, что наши актеры отличаются особой органикой, хорошей долей юмора, колоритом. Но если на экраны выходит плохое, слабое кино, то чаще всего не из-за актерской игры и не из-за операторской работы. Главная причина — слабый сценарий, основная беда нашего кинематографа. То, о чем я говорю, касается всего кино, которое снимается в последние двадцать лет.

— А как обстояли дела раньше?

— В советское время у нас была очень сильная команда со сценарным образованием. Такие мастера, как Сабит Рахман и Мехти Гусейн, имели полноценную профессиональную подготовку именно в этой области. Даже в документальном и анимационном кино работали такие авторы, как Максуд Ибрагимбеков, Анар — и это я еще не говорю о полнометражном художественном кино. То есть тогда у нас были громкие имена в разных направлениях, и сценарная школа чувствовалась гораздо сильнее.

— В последние годы государство активно заявляет о поддержке азербайджанского кино. Насколько эти меры действительно ощущаются на практике режиссерами и продюсерами?

— Государство поддерживало кино не только в последние годы, оно поддерживало его всегда. Другой вопрос: оправдываем ли мы это доверие? Недавно заместитель министра финансов озвучил цифры: до начала 2025 года не были освоены 11 миллионов манатов. Представляете, они просто не были потрачены! Это колоссальная безответственность. А уже к концу этого года из выделенных 8,5 миллионов не использовано 5. И это при том, что значительные суммы ушли на крупнобюджетные киноленты. А миллионы из-за неправильного финансового планирования все равно остались неосвоенными. По объемам производства мы отстаем от Казахстана и Кыргызстана, и в такой ситуации оставлять такие деньги лежать мертвым грузом — непозволительная роскошь.

Я считаю, что и кинематографическая общественность, и чиновники, работающие в этой сфере, находятся в долгу перед народом, азербайджанским кино и государством. Повторюсь: государство делает все во благо кинематографа, но отношение некоторых исполнителей к своей работе остается безответственным.

Логичный вопрос: почему деньги не были потрачены? Потому что вовремя не объявляются тендеры на сценарии, на кинопроекты, на целый ряд направлений. Нужно, чтобы в течении года проводилось минимум три конкурса, чтобы ежегодно запускалось в производство хотя бы десять полнометражных работ.

Но все это, к сожалению, не делается…

— С какими еще проблемами приходится сталкиваться?

— Например, процедура госзакупок. Она занимает очень много времени, слишком много бумажной работы. Даже те проекты, которые выиграли конкурс киноагентства и получили одобрение, иногда получают финансирование с опозданием, потому что документы готовятся слишком долго. То есть чиновничья медлительность и безответственность реально мешают динамичному производству.

Сейчас все кинопроекты, получившие государственную поддержку, оформляются через Государственное агентство по антимонопольному контролю и контролю потребительского рынка, и финансовая помощь проходит как госзакупка. А кино — это все-таки искусство. Его нужно поддерживать либо через государственные гранты, либо напрямую. Потому что кино — специфический продукт. Это не закупка канцелярских товаров, которые можно провести через тендер. Поэтому финансирование кино должно идти напрямую, как безвозмездный грант, и не должно проходить через бюрократические процедуры антимонопольного агентства.

— Замминистра культуры Фарид Джафаров также заявил, что за последние два года начато производство 71 фильма. Насколько эти цифры соответствуют реальности?

— Скажу честно: эти цифры удивляют не только меня. Я говорю это как руководитель кино-новостного сайта «Киноинфо» и как секретарь Союза кинематографистов Азербайджана. Как велся подсчет — я не знаю.

Говорят, в этот список включили даже фильмы, которые получили поддержку только на этапе постпродакшена, включая картины частных компаний. Поэтому многие кинематографисты относятся к этим данным с недоверием. Было бы правильно опубликовать полный список фильмографии, иначе цифры выглядят фантастическими.

Но если даже предположить, что они верны, то это свидетельствует о крайне слабой работе тех, кто отвечает за связь с общественностью и PR. Настолько слабой, что даже я, человек, глубоко вовлеченный в киноиндустрию, впервые слышу о таких масштабах.

Для примера: в 2024 году частные компании сняли 20 фильмов полностью на свои средства. И только один фильм — «Тагиев», вышедший в прокат в 2024 году, был поддержан Министерством культуры Азербайджана.

— Не кажется ли вам, что нам сегодня остро не хватает фильмов о подростках, молодежи, детского кино, анимации?

- Когда я говорю о проблеме сценариев, именно это и имею в виду: наше кино не охватывает весь спектр проблем общества. К сожалению, сегодня мы сталкиваемся с большим количеством суицидов среди молодежи, даже подростков. Очень много разводов, острых конфликтов между отцами и детьми, которые иногда переходят в криминальную плоскость. Все это кино пока не отражает — хотя должно.

Но не отражает по двум причинам. Во-первых, объемы производства слишком низкие. Чтобы охватывать такие темы, нам нужно выпускать хотя бы 30–40 полнометражных фильмов в год. Во-вторых, частные продюсеры просто боятся инвестировать в проблемное кино: они опасаются, что картины не принесут прибыли и отпугнут зрителя. Поэтому фильмы, которые поднимают острые социальные темы, должно снимать государство. Только оно может взять на себя такую ответственность.

Частный спонсор склонен снимать в основном развлекательное кино, поэтому все наши серьезные проблемы, даже в советский период, освещались в тех фильмах, которые финансировало государство. Вспомните Расима Оджагова и Рустама Ибрагимбекова, Эльдара Гулиева и Рамиза Фаталиева, или «Мерзавца» Вагифа Мустафаева — все эти работы поднимали острые социальные темы именно благодаря тому, что государство брало ответственность на себя. Эти фильмы помогали обществу вырабатывать иммунитет к собственным болезням. Сейчас такого механизма, к сожалению, нет.

Надо признать: современная азербайджанская комедия, при всем ее художественном и профессиональном несовершенстве, имеет одно большое достоинство — она не паразитирует на проблемах общества, а помогает их переживать. Возьмите Эльмяддина, Фарду, Илькина и «Bozbash Pictures»: их герои — обычные, незащищенные люди, которые пытаются выкрутиться в сложных ситуациях. Эти проекты помогают простому зрителю жить, поэтому они и популярны. Люди узнают себя в этих историях, цитируют их в повседневной речи. Я и сам иногда цитирую — особенно в кругу друзей.

Нашему кино нужно повернуться лицом к обществу и начать отражать его реальность.

- А какую роль в отрасли играет Союз кинематографистов? Действительно объединяет режиссеров, сценаристов и операторов, или это больше формальное объединение?

— После объединения Союза кинематографистов в 2024 году, когда председателем был избран Расим Балаев, а Шафига ханум Мамедова стала первым секретарем, деятельность Союза обрела второе дыхание. Сформировалось очень сильное правление. Мы начали работать в направлениях, которые раньше не охватывали.

Например, системный характер приобрела деятельность по выпуску кинолитературы. Мы издаем книги, выпускаем кинобюллетени и распространяем их среди профессионалов и студентов бесплатно. Почему мы это делаем? Потому что в стране практически отсутствует профессиональная кинолитература, которая могла бы помочь студентам и молодым кинематографистам.

Среди наших авторов — Гамида Омарова. Двухтомник истории американского кино, которой мы издали, «Фотокомпозиция» — учебник для кинооператоров, написанный лауреатом Госпремии СССР Рафаэлем Гамбаровым и заслуженным деятелем искусств Амином Новрузовым. До этого вышла четырехтомная история азербайджанского кино Наримана Абдуррахманова. Кроме того, мы выпускаем ежеквартальный информационный бюллетень «Ракурс», который фиксирует деятельность Союза и хронику современного азербайджанского кино. Благодаря этим материалам исследователи смогут видеть весь процесс развития отечественного кинематографа за 125 лет. Киноиздание — это новое и очень важное направление нашей работы.

Мы также начали поддерживать кинопроизводство. Поскольку наши ресурсы ограничены — мы не киноагентство и не Фонд кино, а общественная организация — мы создали механизм микрофинансирования: малые гранты для малобюджетного кино, дебютантов, студентов, короткого метра. Кроме того, у нас работает программа «Kinosəyyah» по поддержке поездок кинематографистов на международные фестивали.

У нас выстроена хорошая практика совместной работы с Киноагентством: иногда мы финансируем поездки совместно. Например, если четыре человека из съемочной группы едут на фестиваль, часть расходов берем на себя мы, часть — Киноагентство.

— Во всем мире есть Фонды поддержки молодых режиссеров и сценаристов. Может ли подобный формат прижиться у нас?

— В Азербайджане, к сожалению, такого специализированного фонда нет. Поэтому Союз кинематографистов фактически взял на себя его функции. Мы помогаем по всем направлениям: отправляем ребят на фестивали, оплачиваем билеты, гостиницы, командировочные. Даже если человек едет не с фильмом, у него появляется возможность пройти мастер-классы, поучаствовать в спитчингах, пообщаться, набирается опыта. Это тоже часть развития.

Как общественная организация, мы имеем право оказывать социальную и материальную помощь, и пользуемся этим активно. За год мы выделяем около 50 тысяч манатов, как на ежемесячные выплаты, так и на разовые. Помогаем не только ветеранам или тем, кто столкнулся с большими расходами на лечение, но и молодым кинематографистам, для которых отсутствие работы или пауза между проектами — серьезное испытание.

Еще одно наше направление — кинообразование. Мы проводим интенсивные курсы для сценаристов и режиссеров. Это не академическая программа, а трехмесячные практические школы — летние и зимние. За это время участники проходят обучение и снимают собственные короткометражные фильмы.

И, конечно же, сценарные конкурсы — уже пятые по счету. Там есть денежные премии: пять тысяч манатов за полнометражный сценарий и две с половиной тысячи — за короткий метр. Каждый раз мы присуждаем три награды. И я горжусь тем, что ни один конкурс никогда не оспаривали. У нас не было обвинений в предвзятости: решения жюри всегда принимались профессионально и вызывали уважение.

— Что все же важнее: снимать больше или снимать лучше?

— Я убежден, что нам нужно снимать больше. Если нет количества, не появится и качества. Это закон диалектики: количество неизбежно переходит в качество. И честно скажу: под лозунгом «снимать меньше, но лучше» иногда скрывается банальная алчность тех, кто заинтересован в огромных бюджетах.

На мой взгляд, в азербайджанском кино должно быть много малобюджетных и среднебюджетных проектов. При этом есть и такие фильмы, которые независимо от обстоятельств должны получать серьезное финансирование.

Например, Вагиф Мустафаев запустил масштабный проект «Молла Насреддин» — международное производство при участии стран Центральной Азии, первый совместный тюркский кинопроект. На такие работы нельзя жалеть средств: давать нужно ровно столько, сколько требует замысел.

Но наряду с этим оставшаяся часть бюджета должна распределяться на малые и средние проекты. У нас огромное количество режиссеров, которые еще даже не дебютировали в полнометражном кино, и множество талантливых авторов, чьи короткометражки получали призы, но они не имеют возможности перейти к большому метру. Это люди, которых обязательно нужно поддерживать.

Азербайджану близок путь корейского кино. Оно не замыкается ни на боевиках, ни на дорогих исторических полотнах. Там и мелодрамы, и социальные драмы, и философские фильмы — и все они выходят на международный уровень, рассказывая истории современных корейцев. Такой формат подходит и нам. Как и грузинский — я, например, ни разу не видел грузинского крупнобюджетного фильма, но их кино при этом узнаваемо и востребовано. Киргизы ежегодно снимают десятки короткометражек, а мы — страна с несравнимо большими ресурсами и бюджетами — производим очень мало короткого метра. А ведь короткометражное кино — это лаборатория, в которой рождаются большие режиссеры.

Поэтому мы должны активно развивать среднебюджетное и малобюджетное кино, поддерживая при этом крупные проекты вроде «Моллы Насреддина». И в центре внимания должны быть человеческие истории, социальные драмы, мелодрамы — кино про жизнь простых людей, которое помогает обществу и отражает его.

— В каких жанрах, по вашему мнению, азербайджанское кино может сегодня заявить о себе на международной арене?

— Думаю, таких направлений несколько. Это даже не моя личная теория, к похожему выводу пришел кинорежиссер Чингиз Расулзаде, яркий и, к сожалению, слишком рано ушедший талант. Он говорил, что будущее азербайджанского кино — в мюзикле. Объяснял это очень логично: у нас есть сильная режиссерская школа, мощная музыкальная культура, богатый материал и успешные примеры вроде «Arşın mal alan». То есть мы действительно можем громко заявить о себе в жанре киномюзикла или музыкального кино — это близкие по природе форматы, и у нас для них есть органичная основа.

Но я бы не стал ограничивать наше кино только этим направлением. Азербайджан может проявить себя и в жанре психологической драмы — фильмах, которые дают надежду и раскрывают человеческий характер через тонкие внутренние конфликты. Это то, что делали представители польского нового кино, Кшиштоф Кесьлевский со своим «Декалогом» или трилогией «Три цвета». Там небольшие бюджеты, но невероятная сила человеческой истории, европейское осмысление судьбы и морального выбора. Нам это тоже близко.

Кроме того, у азербайджанского кино есть большой потенциал в социальной драме и мелодраме с этническим колоритом. Таких фильмах, которые через быт, культуру, интонации и внутреннюю правду народа рассказывают универсальные истории. Это тот формат, который способен вывести нас к мировому зрителю. Люди в разных странах считывают такие фильмы не как «локальные», а как подлинные, живые, честные.

И, да, я соглашусь с Чингизом Расулзаде: мюзикл — один из путей, но далеко не единственный. У нас есть несколько жанров, в которых мы можем прозвучать громко и убедительно — надо только верить в свои силы и не бояться снимать.

— Как режиссер, продюсер и как человек, посвятивший жизнь кино — что бы вы хотели, чтобы общество услышало от кинематографистов сегодня?

— С помощью кино нужно говорить о том, что сегодня находится под самым сильным ударом, — о наших женщинах. Война, судьба беженцев, материальные трудности, проблемы материнства, испытания, через которые проходят молодые девушки, — все это прежде всего ложится на плечи женщин.

Я вижу много растерянных молодых девушек. Мы все знаем, как изменилась модель азербайджанской семьи, той, что мы видели в советском кино и на телевидении. Тогда цензура многое закрывала, и в каком-то смысле этим помогала: она не позволяла развиваться распущенности, удерживала определенные рамки. А затем пришли свобода, социальные сети и… молодежь растерялась.

Женщина сегодня не понимает, какой она должна быть. Она словно мечется между полюсами — радикальной религиозностью и ярко выраженным европейским анархизмом. А счастье — оно ведь где-то посередине.

Поэтому женщина должна получить ответ на простые, но важнейшие вопросы: кем она должна быть в первую очередь? Матерью? Гражданкой? Просто счастливой женщиной? Дочерью, сестрой? Должна ли она сначала утверждать себя как личность или как женщину? Это серьезный внутренний поиск, в котором мы обязаны помочь.

Очень негативную роль играют дешевые развлекательные телепередачи о шоу-бизнесе. Мне очень понравилось — и я благодарен как зритель — народному артисту Азербайджана Фаигу Агаеву, который открыто выступил с резкой критикой, сказав, что в телепередачах многие буквально выставляют себя на продажу. И это правда. Это влияет на четырнадцати- и пятнадцатилетних подростков, на студентов, формирует у них неверные ориентиры.

Поэтому я убежден: кинематографисты должны помогать нашим женщинам и девушкам найти себя в этом обществе, в этих реалиях. Мы должны создавать такие истории, чтобы никакие соблазны не могли сбить их с пути — чтобы они могли сформироваться как личности, как азербайджанки, как женщины.

И еще одно очень важное. Азербайджанская женщина сыграла исключительную роль в нашей Победе. Именно наши женщины воспитали этих воинов. Наши жены провожали мужей на войну. Наши женщины ухаживали за ранеными. Азербайджанская женщина — это символ нашей Победы. Я убежден, что мы должны ставить памятники матерям шахидов, женам и детям ветеранов. Они сделали огромную работу, которой мы искренне гордимся.

Но есть и другие проблемы, и о них тоже нужно говорить открыто. Новое поколение должно понимать, какой серьезный экзамен ждет его впереди. И искусство должно идти здесь впереди. Кино помогло американскому обществу пережить тяжелейшие годы Великой депрессии. Кино помогло советскому обществу подняться после Второй мировой войны, когда по стране были миллионы сирот. Кино дает силу. И нашему обществу кино тоже должно дать силу.

— Какие опасные тенденции вы видите в развитии национального кино в ближайшие годы?

— Беда нашего современного кино в том, что мы порой предпочитаем казаться, а не быть. Особенно это видно у молодых. Они говорят: «Давай я попробую снимать как Джейлан, как Кесьлёвский, как Скорсезе». Это очень опасная тенденция, потому что азербайджанское кино может потерять свое лицо и превратиться в подражание, в отражение чужих стилей, а не в самостоятельное искусство.

Самое сложное — оставаться собой. Когда Хабиб Исмаилов снимал «Ögəy ana», когда Эльдар Гулиев создавал «Bir cənub şəhərində», когда Гасан Сеидбейли поставил «Bizim Cəbiş müəllim», — они оставались собой, даже используя опыт итальянского неореализма. Они снимали именно наше кино, с нашим дыханием, нашей интонацией, нашим характером.

Поэтому самая большая опасность — потерять свое лицо. Азербайджанское кино должно найти свою тему, свою тональность, свой аромат — и не утратить их. Это важнее любых внешних трендов, модных стилей или попыток «быть похожими». Только так можно создать по-настоящему конкурентоспособное кино — национальное по духу и современное по форме.

— Есть ли у вас личные творческие планы, связанные с крупными международными проектами?

— Когда меня спрашивают о личных творческих планах, то вопрос вызывает у меня внутренний дискомфорт. Последние десять лет я занимаюсь исключительно киноорганизацией. Я связан с деятельностью Союза, и уже давно не стою за камерой как режиссер. Это для меня больная тема, и говорить о ней тяжело.

Раньше я жаловался, что мне не дают снимать. Сейчас я на это уже не жалуюсь. Сейчас я нахожусь в комфортной зоне, из которой очень непросто выйти.

Но при этом я продолжаю помогать кино: производству, проектам, людям. Как исполнительный секретарь Союза кинематографистов, как представитель организации под руководством Расима муаллимa и Шафиги ханум, я знаю проблемы отрасли изнутри и стараюсь поддерживать ее. Но найду ли я силы для собственного кино — покажет будущее.

Есть еще один философский момент. Хотя я не религиозный человек в практическом смысле — я не совершаю намаз — но внутренне я очень религиозен. Я пропускаю свои шаги через религиозное мировоззрение. Со временем я начал задавать себе странный, но важный вопрос: я хочу снять кино, угодное Богу. Но что такое «богоугодное кино»? Фильм, который понравится Творцу? Я пока не нашел ответ на этот вопрос. И, наверное, поэтому моя творческая пауза так затянулась…

- Спасибо вам за увлекательную беседу!