Франция вступает в полосуполитической турбулентности

Оппозиция неспособна объединиться Радикалы - рвутся к власти

На горизонте 2027 года Франция сталкивается с нарастающей политической пустотой. Ни одна партия, ни один лидер, ни одно идеологическое направление сегодня не обладают достаточной легитимностью или общественным доверием, чтобы с уверенностью претендовать на роль преемника Эмманюэля Макрона. 

Страна входит в новый политический цикл без четко очерченного курса и без фигуры, способной объединить общество в условиях нарастающей поляризации и внутренней турбулентности.
Попытка Макрона выстроить «третью силу» вне левых и правых обернулась временным хрупким балансом. Его центризм не стал устойчивой основой - за ним не возникло ни прочной идеологии, ни структуры, способной пережить эпоху после него.
Макрон унаследовал Францию в состоянии кризиса - политического, социального, институционального. Он пришел к власти с обещаниями реформ, модернизации, технологического прорыва и европейской солидарности. Но спустя почти десять лет, на изломе своей эпохи, он оставляет за собой не возрожденную республику, а истощенный политический центр, размытые идеологические границы и неспособность к институциональной преемственности.
Макрон стал президентом без партии, а затем создал партию, которая в итоге осталась без президента. Его движение «Вперед, Республика!» сначала было символом обновления, а затем - всеобщего разочарования. Сегодня, накануне исторических парламентских выборов и на фоне политического шторма, Франция стоит перед необходимостью глубокой перезагрузки. Общество балансирует между усталостью от старых элит, скепсисом к новым лицам и все более ощутимым соблазном радикальных решений.
Сам Макрон - уже фигура из вчерашнего дня. Конституционно он утратил возможность влиять на выбор своего преемника, а фактически - и на будущее своего политического проекта. Те, кто формально считался его «наследниками», сегодня делают все, чтобы от него дистанцироваться.
Бывшие союзники и соратники президента вступили в прямую конкуренцию. Эдуар Филипп, премьер времен протестов «желтых жилетов» и лидер партии «Горизонты», делает ставку на умеренный, рациональный электорат. Габриэль Атталь, самый молодой премьер в истории Пятой республики и представитель партии «Возрождение», формально оставаясь в рамках макронизма, уже ведет самостоятельную линию. Бруно Ретайо, лидер правоцентристских «Республиканцев», ранее бывших младшими партнерами макронистов, теперь претендует на самостоятельную роль в центре.
Парадокс в том, что все трое борются за одну и ту же нишу: проевропейскую, экономически либеральную, социально умеренную публику - ту самую, на которой когда-то вырос сам Макрон. Но никто из них не готов продолжать его курс. Более того, каждый в той или иной степени возглавил внутреннее анти-макронистское движение в распавшемся центре. Легитимность бывшего президента обесценена до такой степени, что его политическое наследие превратилось в балласт. 

На правом фланге ситуация не менее взрывоопасна. «Национальное объединение» удерживает лидерство в первом туре с более чем 30% поддержки - несмотря на судебные проблемы Марин Ле Пен. Приговор, фактически запрещающий ей участвовать в президентских выборах, расчистил путь Жордану Барделле - молодому, харизматичному, но политически неопытному лидеру. Однако между ними вспыхнул внутренний конфликт: Ле Пен не готова отпустить рычаги власти, а Барделла все больше ощущает себя полноправным преемником и хозяином партии.
Тем не менее электоральная машина ультраправых работает слаженно. Их выход во второй тур - почти гарантирован. Проблема в другом: победа во втором туре остается крайне маловероятной. Высокий антирейтинг как у Ле Пен, так и у Барделлы - около 50% - делает их токсичными фигурами для широкой коалиции. Механизм «республиканского фронта», некогда эффективно блокировавший ультраправых, уже дал сбой, но все еще сохраняет остаточную действенность. Чтобы победить, правые должны не просто прийти первыми - им нужно, чтобы все остальное политическое поле обрушилось.
На левом фланге царит не меньший хаос. Жан-Люк Меланшон, харизматичный, но стремительно теряющий поддержку лидер ультралевых, сохраняет около 14% голосов - несмотря на антирейтинг, превышающий 70%. Его тень продолжает давить на весь лагерь: он мешает консолидации, отказывается от праймериз, парализует любые попытки объединения. При этом он уже не способен мобилизовать широкую коалицию, но все еще слишком силен, чтобы уступить место другим.
Один из немногих, кто демонстрирует рост, - Рафаэль Глюксманн, социал-демократ, хорошо выступивший на выборах в Европарламент. Его поддержка на уровне 10-11% делает его потенциальным центром притяжения для умеренной левой, но он не способен самостоятельно объединить фрагментированные силы. Внутри Социалистической партии продолжается внутренняя борьба: Оливье Фор, Кароль Делга, Карим Бумран - каждый претендует на лидерство, но ни один не предлагает проекта, способного вдохновить и сплотить.
В результате Франция может подойти к выборам с восьмью кандидатами от левого лагеря. Все они - либо слишком радикальны, либо слишком маргинальны. Такая конкуренция не оставляет шансов на выход во второй тур, но и не позволяет правым забрать страну без боя.
Анализ опросов второго тура показывает: только Эдуар Филипп способен уверенно обыграть как Ле Пен, так и Барделлу. Ни Габриэль Атталь, ни Бруно Ретайо пока не в состоянии преодолеть антирейтинг ультраправых кандидатов. Однако для Филиппа победа возможна только при одном условии - он должен не просто сохранить лидерство в центре, но и пережить атаки как слева, так и справа. Иначе все решат несколько тысяч голосов - на грани статистической погрешности.
На этом фоне Макрон все больше напоминает политический призрак. Он деморализован, стратегически бессилен, институционально изолирован. Его президентство не оставило ни устойчивой структуры, ни живой идеологии. Партия «Возрождение» превратилась в бюрократическую оболочку без харизмы, без лидера, без будущего. Макронизм - это сегодня винегрет из реформаторского пафоса, непопулярных мер и управленческого высокомерия.
Личное влияние Макрона зиждется лишь на воспоминании о президенте, который слишком рано начал считать себя исторической фигурой. Преемственность оказалась фикцией. Центр, созданный им как альтернатива старым партиям, рухнул сразу, как только он отошел в тень.
Оппозиция неспособна объединиться. Радикалы - рвутся к власти. Франция вступает в полосу политической турбулентности, где возможны любые альянсы, неожиданные взлеты и, возможно, институциональный взрыв. Но ясно одно: эпоха Макрона закончилась не назначением преемника, а его отсутствием.