Иран там. Иран никуда не уходит наша аналитика

Секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана Али Лариджани провел переговоры в Багдаде со своим иракским коллегой Касимом аль-Араджи в понедельник, чтобы обсудить укрепление двустороннего сотрудничества.

Труба, по которой текли не только газ и электричество, но и власть Тегерана над Багдадом, дала течь. После многих лет тотального доминирования, Иран столкнулся с беспрецедентным вызовом в Ираке. Суверенитет – слово, которое теперь носит премьер Судани не как формальность, а как боевое знамя. Багдад решительно выдворяет «Хашд аш-Шааби» из-под иранской пяты, ловит каждый газовый чих из Тегерана и протягивает руку вчерашним врагам в Эр-Рияде.

Иранское влияние в Ираке выгодно Тегерану как политически, так и финансово. Поэтому он всеми силами попытается его сохранить, в чем и заключается главная задача поездки Лариджани

Но в это же время - тихо, за кулисами парламентских комитетов, через наличные динары в карманах политиков, через остатки сохранивших лояльность Ирану и своих «прокси», затаившихся в госструктурах, Тегеран стремится перегруппироваться. Ставки для сторон высоки как никогда: проиграет Иран – рухнет вся его региональная стратегия. А проиграет Ирак – его хрупкая независимость снова станет фикцией. Перед нами - новый раунд Большой Игры Ирана в Месопотамии, отсчет которому дает дебютный визит в Багдад новоназначенного секретаря ВСНБ Ирана Али Лариджани.

Из множества рычагов влияния на Багдад, любовно и тщательно создававшихся здесь со времен Касема Сулеймани с 2003 года, Тегеран сумел сохранить не так уж много – но вполне качественных. Первый – это товарооборот, который по последним данным достигает до 12,7 миллиардов долларов ежегодно, что делает Иран вторым крупнейшим источником несырьевого импорта для Ирака после Китая.

Из них 30% иракского импорта - молочные продукты, фрукты, зерно, позволяющие Ираку обеспечивать собственную продовольственную безопасность, особенно сейчас, когда климатические кризисы бьют по нему чуть ли не ежегодно. Еще 40% - это как прямые поставки электроэнергии, обеспечивающие 7% иракского потребления. Так и газа для местных ТЭЦ, позволяющих Багдаду обеспечивать 40% собственной генерации.

По последним данным товарооборот между Ираном и Ираком достигает до 12,7 миллиардов долларов ежегодно, что делает Иран вторым крупнейшим источником несырьевого импорта для Ирака после Китая

Всего Иран поставляет 2200 видов товаров — от промышленных изделий до медикаментов, покрывая базовые потребности иракского рынка. Иными словами, товарооборот Багдада с Тегераном – это не просто коммерческий поток, а системный элемент экономики Ирака, влияющий на его социальную стабильность.

А второй рычаг – это часть проиранского ополчения «Хашд аш-Шааби», «Народной мобилизации», которой удалось интегрироваться в госаппарат Ирака и сохранить, а отчасти и преумножить там свое политическое влияние.

И хотя четыре крупные фракции, располагающие примерно 15 тысячью штыков, вышли из «народной мобилизации», перейдя в подчинение аятолле Али Систани и командования иракской армии, а быть «проиранским» в сегодняшнем Ираке крайне непопулярно – говорить об ослаблении иранских прокси в стране как минимум преждевременно. Блок «Аль-Фатх», представляющий интересы «Хашд аш-Шааби», контролирует 47 мест в иракском парламенте, что делает его одной из крупнейших фракций в политическом поле страны.

Численность проиранской армии в Ираке составляет 238 тысяч бойцов, что делает их третьей по величине вооруженной силой в Ираке после местной армии и МВД

Численность вооруженных групп «Народной мобилизации», по данным, которые предоставляет их руководство, составляет 238 тысяч бойцов, что делает их третьей по величине вооруженной силой в Ираке после местной армии и МВД. И хотя примерно пятая-шестая часть этого списка – по давней местной традиции откровенные «мертвые души», попавшие туда ради начисления выплат из госбюджета, сила все равно значительная и способная, случись что, причинить немало неприятностей официальным властям. Плюс - 3.56 триллиона динаров выплат иранским прокси из иракской казны – вот броня иранских лоялистов в Ираке против реформ Судани, стремящегося вырваться от «удушающих объятий» Тегерана.

Кстати, пример тому был совсем недавно, когда произошли локальные вооруженные столкновения между бойцами «Хашд» и полицией в Багдад. Иранским прокси не понравилось, что на пост заместителя министра Багдад хочет назначить «неправильную кандидатуру», которая затруднит им доступ к финансовому потоку из бюджета - вот и вышли выразить свое несогласие этому решению с оружием в руках. Кстати – вполне успешно, их требования были приняты.

И все это потому, что тайный поток из Тегерана наличных динаров в карманы лояльных Ирану элементов в Багдаде сократился, но не пересох вовсе. Что позволяет «Хашд аш-Шааби» балансировать в непростой игре: с одной стороны, оставаясь «государством в государстве», контролируя до 30% силового аппарата и имея прямое представительство в парламенте, позиционировать себя «защитником иракского суверенитета от иностранного вдавления». А с другой – выступать инструментом иранского влияния. Тактика не оригинальная и достаточно отработанная, достаточно посмотреть на поведение другого иранского прокси – «Хезболлы» в Ливане. Можно предположить, что следующий визит Лариджани будет именно в Бейрут.

Ситуация для Ирана изменилась – его попытки восстановить свое былое влияние сталкиваются с беспрецедентным сопротивлением иракского государства и общества, а значит перешло для Тегерана в более скрытую и рискованную фазу реванша

Но есть нюанс. Ирак практически не звучит в публичных заявлениях Трампа, что совершенно не означает утрату Вашингтоном интереса к нему, в первую очередь, как одной из баз иранской «Оси сопротивления» в регионе. Американцы не ослабляют давления на Багдад, причем – давления в болезненных для Тегерана точках. То требуя от иракских властей ограничить импорт иранской энергии переключившись на поставки из монархий Залива – то настаивая на том, чтобы прекратить выплаты из госбюджета Ирака иранским прокси. Причем, не просто ставит ультиматум, как можно было бы ожидать, а предлагая выгодные для Багдада финансовые условия. Лозунг Вашингтона на сегодняшний день – прост и, к счастью, не зависит от политической конъюнктуры хозяина Белого дома: «Ирану в Ираке места нет!»

К чему иракские власти в последнее время все больше начинают прислушиваться. Что, естественно, совершенно неприемлемо для Тегерана. Ведь его влияние в Ираке, помимо политических аспектов, имеет еще и цену, выраженную в долларах: доходы от экспорта, 5 миллиардов ежегодных платежей за поставки электричества и газа, ну и перекладывание иранских расходов на содержание своих прокси на иракский бюджет.

По сути, иранское влияние в Ираке выгодно Тегерану как политически, так и финансово. Поэтому он всеми силами попытается его сохранить, в чем и заключается главная задача поездки Лариджани, которая станет для него своего рода проверкой «на профпригодность». Поскольку попытка сохранить влияние Тегерана в Багдаде сегодня требует не привычного ему открытого натиска – а кропотливой, в чем-то даже подпольной работы. Ситуация для Ирана изменилась – его попытки восстановить свое былое влияние сталкиваются с беспрецедентным сопротивлением иракского государства и общества, а значит перешло для Тегерана в более скрытую и рискованную фазу реванша.

Будет ли она успешной, сумеет ли Тегеран вернуть былую власть над ставшим внезапно мятежным соседом? Вопрос открытый. Как и тот, сумеет ли Багдад скинуть с себя «тегеранскую удавку»?