Контуры американского давления Большая Центральная Азия в новой игре сверхдержав

Американский совет по внешней политике AFPC и Институт центральной Азии и Кавказа подготовили и опубликовали в апреле 2025 года специальный доклад под названием «Американская стратегия для Большой Центральной Азии».

Организации, подготовившие данный доклад более 40 лет играют важную роль в дебатах по внешней политике США. Основанный в 1982 году AFPC занимается предоставлением информации тем, кто формирует или влияет на внешнюю политику Соединенных Штатов, а также помогает мировым лидерам в «построении демократии и рыночной экономики». Институт же Центральной Азии и Кавказа (CACI) играет важную роль в дебатах по политике США в отношении «Большой Центральной Азии» на протяжении почти трех десятилетий. Основанный в 1997 году CACI предоставляет информацию, исследования и анализ на обширной территории, простирающейся от Турции до Западного Китая, охватывающей восемь бывших советских республик, а также Монголию, Афганистан и Северный Кавказ. Выводы и рекомендации, представленные в докладе, предназначены для продвижения информированного обсуждения политики по вопросам, касающимся Центральной Евразии.

В докладе отмечено, что США необходимо разработать и реализовать эффективную стратегию для «Большой Центральной Азии», чтобы «усилить конкурентные позиции Соединенных Штатов в регионе, который повлияет на российско-китайские отношения, геополитическую конкуренцию в Азии и ключевые рынки ресурсов, в частности урана, нефти и природного газа». По мнению авторов, предлагаемая стратегия обеспечивает открытый доступ в «Большую Центральную Азию» (БЦА) для «смягчения потенциальных нарушений безопасности среди мощных ядерных государств и обеспечивает возможности для прибыльных американских инвестиций посредством технологического партнерства, добычи и разработки ресурсов, а также упрощения логистики». Предлагаемая стратегия также нацелена на укрепление «способности США решать четыре основные проблемы, вызывающие озабоченность США: возможный ядерный прорыв Ирана; возможности для инвестиций США и получения прибыли частным сектором от взаимодействия с Центральной Азией; «исламский терроризм», как преобладающая проблема; и фокус глобальной стратегии безопасности США, которая  в настоящее время смещается на Китай, и который рассматривается как новый равный конкурент».

Важным, по мнению авторов доклада, являются предложенные там конкретные шаги для правительства и в целом для политики США:

1.Принять всеобъемлющее определение региона, включив в него Азербайджан, переименовав его в «Большую Центральную Азию»; переименовать платформу взаимодействия США в C6+1 и подчеркнуть общие действия и мероприятия, а также отдать приоритет общерегиональным инициативам по сравнению с теми, которые направлены исключительно на отдельные государства. C6+1 платформа дипломатического и стратегического диалога, созданная для обсуждения ключевых вопросов безопасности, экономики, экологии и устойчивого развития между США и странами Центральной Азии. Это формат взаимодействия между США и шестью странами Центральной Азии: Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан, Афганистан (ранее), но сейчас чаще говорится о С5+1, без участия Афганистана. Но, очевидно, формат возвращается к своему прежнему виду.

2. Назначить спецпредставителя президента США по «Большой Центральной Азии» в Совете нацбезопасности, ответственного за разработку и мониторинг деятельности США в «Большой Центральной Азии» и за координацию деятельности региональных посольств США.

3. Устранить бюрократические препятствия для единого регионального подхода в Госдепартаменте и других правительственных органах США. Помимо назначения специального представителя, это должно включать изучение институциональных перестроек для лучшего отражения трансрегионального характера интересов США в регионе, не требуя полной реорганизации. Это гарантировало бы, что взаимосвязанные интересы США в основных государствах Центральной Азии и их логические геополитические и экономические расширения на Южном Кавказе, в Монголии и Афганистане будут отражены в подходе правительства США.

В правительственных структурах США (например, в Госдепе) вопросами разных стран региона часто занимаются разные подразделения, которые работают разрозненно. Предлагается убрать бюрократические барьеры, которые мешают рассматривать Центральную Азию, Кавказ, Монголию и Афганистан в комплексе, как взаимосвязанный регион. Предлагается не только назначить специального представителя США по Центральной Азии и прилегающим регионам, но и изучить возможность перестройки самой системы управления, чтобы она лучше учитывала реальную картину взаимосвязей стран региона. В докладе речь идет скорее всего  не о полной реформе, а о точечной настройке системы, чтобы она учитывала «трансрегиональность», то есть то, что интересы США выходят за пределы условных границ Центральной Азии и затрагивают соседние регионы (например, Южный Кавказ, Афганистан). Очевидно, в пору геополитической турбулентности, США нужна более цельная, координированная внешняя политика США, а не  «кусочная» по регионам. Авторы этого предложения призывают правительство США перейти от узкорегионального подхода к трансрегиональному мышлению и сделать работу госорганов США более скоординированной в отношении стран, находящихся на стыке нескольких важных регионов. Это упростит внутренние барьеры, мешающие вести единую политику в Центральной Азии, на Кавказе, в Афганистане и Монголии.

4. Создать неправительственный Деловой совет США и «Большой Центральной Азии», базирующийся в Соединенных Штатах, с филиалами в каждой основной стране для содействия в создании протоколов для общих виз для бизнеса и туризма, быстрого пересечения границ, общерегиональных коммуникаций и стандартизации торговли.

5. Создать региональную структуру безопасности «Большой Центральной Азии», ориентированную на обмен разведданными, сотрудничество в борьбе с терроризмом и совместные инициативы в области безопасности, при поддержке таких учреждений, как Центр исследований безопасности имени Джорджа К. Маршалла.

Это предложение — практически технико-политическая «дорожная карта» по созданию нового многостороннего механизма безопасности в регионе «Большой Центральной Азии».

Предложение учредить формальный (или полуструктурированный) орган/платформу, в котором примут участие все ключевые государства региона (Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан) и, возможно, соседние страны (Афганистан, Южный Кавказ), фактологически преследует цель – заложить основу для регулярных межправительственных консультативных заседаний, обмена информацией и выработки совместных решений по вопросам безопасности.

По мнению докладчиков, участники будут системно передавать друг другу сведения о потенциальных угрозах: террористических группировках, экстремистских сетях, трансграничной преступности. По их мнению, возможно это может быть обеспечено посредством единой платформа (онлайн-портал или закреплённые attachés в посольствах), где информация будет обрабатывается и анализируется централизованно. Докладчики рекомендуют включение или вовлечение в данный процесс «Центр исследований безопасности имени Джорджа К. Маршалла».  George C. Marshall European Center for Security Studies (Германо-американский центр Маршалла) — ведущий think-tank и учебный центр по вопросам безопасности, где обучаются офицеры и чиновники со всего мира.

Фактически, речь о создании многостороннего, но целенаправленного по своей миссией «безопасного клуба» для стран «Большой Центральной Азии», поддерживаемого ведущими западными экспертными институтами. По их мнению это «поможет» плотнее интегрировать регион в систему общих стандартов борьбы с новыми угрозами и повысит оперативность совместных действий.

Докладчики рекомендуют разработать и реализовать эффективную стратегию, усиливающую конкурентные позиции Соединенных Штатов, одновременно сокращая преимущества противников (Китая) на арене, прочно входящую в сферу стратегических и экономических интересов Америки. Предлагаемая стратегия обеспечивает открытый доступ в «Большую Центральную Азию» для решения четырех основных областей, вызывающих озабоченность США:

1. Возможный ядерный прорыв Ирана вызывает особую озабоченность у интересов США. По мнению авторов, страны ЦА окружены крупными державами, четыре из которых — Китай, Индия, Россия и Пакистан сегодня являются ядерными, и возможный конфликт в этом регионе несет в себе огромные глобальные риски.

2. Авторы доклада отмечают, что возможности для инвестиций США и прибыли частного сектора от взаимодействия с ЦА являются одними из самых привлекательных в мире: «Критические транспортные коридоры, пересекающие «Большую Центральную Азию», включая «Средний коридор», требуют поддержки США», «поскольку они обещают сократить изоляцию региона от мировых рынков, тем самым нормализуя торговые модели, которые способствуют конкурентному преимуществу США». Фактически авторы предлагают «оседлать» — захватить уже на данной стадии становления «Средний  коридор», не допустить  Китай к «источникам большой энергии, редких минералов и других ресурсов», которые должны «подпитывать экономику и технологические революции США». США озабочены тем, что, например, «Казахстан и Узбекистан богаты ураном, редкоземельными металлами, литием и другими критически важными материалами, которые ищут США» и высказывают интерес в получении приоритетного доступа к этим ресурсам для себя или своих союзников, что имеет первостепенное значение.

3. В очередной раз авторы делают вброс об «исламском терроризме», который якобы «является преобладающей проблемой как государств ЦА, так и властей США, которые отслеживают движение этой патологии на Запад и в большой мир». Очередное анонсирование желания борьбы с терроризмом обусловлено попытками учредить очередную волну военных баз США вокруг Китая.

4. Авторы отмечают, что «фокус глобальной стратегии безопасности США в настоящее время смещается на Китай, который рассматривается как новый равный конкурент» и «Большая Центральная Азия занимает в этом фокусе центральное место». «Помимо общих критических границ с регионом, путь Китая в Европу и на Ближний Восток пролегает через «Большую Центральную Азию», что геополитически связывает стратегии Китая как с Россией, так и с Ираном. Таким образом, «Большая Центральная Азия» является стержнем в этой изменчивой геополитической и экономической динамике, подверженной влиянию США и формируемой посредством эффективного взаимодействия».

Эта стратегия поддерживает усилия по сокращению географического и экономического преимущества Китая путем содействия альтернативным торговым коридорам и диверсифицированным цепочкам поставок минералов, которые приносят пользу США и их союзникам».

США официально рассматривают Китай как системного конкурента №1 и не только в торговле, но и в технологии, военной мощи, инфраструктуре и глобальной политике. Значит,  вся внешняя стратегия США будет подстраиваться под задачи сдерживания Китая, в том числе и в ЦА. Исходя из этого, докладчики считают, что БЦА — не периферия, а центральный узел в этом соперничестве. ЦА — геостратегический «мост» между Китаем и Европой, Китаем и Ближним Востоком. Через этот регион проходят транспортные маршруты (авто, ж/д, нефте- и газопроводы), цифровые коридоры, будущие маршруты экспорта китайских товаров и технологий.

Естественно, что стратегии Китая в регионе переплетены с интересами России и Ирана, что означает, что КНР действует в связке (или пересечении интересов) с другими противниками США.

Несмотря на заявленное, «США будут формировать регион через эффективное взаимодействие», под этим скрывается вовлечение стран региона в американские инициативы, инвестиционные проекты, военные программы, программы безопасности и альтернативные коридоры, основной целью которого является сокращение географическое и экономическое преимущества Китая. США намерены ослабить значение китайских маршрутов (например, китайской части «Один пояс — один путь»), возможно, посредством создания параллельных коридоров, контролируемых или поддерживаемых Западом. Однозначно имеют намерения наладить новые поставки минералов в обход Китая (особенно редкоземов, урана, лития и др.).

Выдвинутые авторами предложения при их внедрении в геополитическую дорожную карту США будут иметь длительные последствия как для Китая, так и для стран ЦА. В первую очередь это угроза логистическим маршрутам. Китай вложил и продолжает вкладывать миллиарды в инфраструктуру стран ЦА. Если США создадут параллельные маршруты, китайские инвестиции могут обесцениться, а коридоры — потерять политическую значимость. США будут конкурировать за доступ к литию, урану, газу и металлам. Это может привести к потере приоритетного доступа Китая к ресурсам, особенно из Казахстана и Узбекистана, который заинтересован в «вечной стабильности» стран ЦА, в отличие от США, которые рассматривают регион через призму временных геополитических интересов и конкуренции с Китаем. КНР, в свою очередь, стремится к долгосрочному экономическому партнёрству, инвестициям в инфраструктуру и энергетику, а также укреплению безопасности через ШОС, что обеспечивает устойчивое развитие ЦА в русле китайских стратегических инициатив, таких как «Пояс –путь».

США намерены формировать антикитайскую коалицию в регионе, придавая ей форму «партнёрств ради устойчивости», как это делается в Индо-Тихоокеанском регионе. Вовлечение в соревнование сверхдержав грозит милитаризацией региона, ростом напряжённости, шантажом и нестабильностью. Потеря многовекторности стран ЦА, а также возможная ставка стран ЦА на США и западные проекты будут способствовать потере баланса в отношениях с Китаем, что чревато экономическими потерями, торговыми ограничениями или даже внутренней дестабилизацией. США будут пытаться навязывать правила игры, не учитывая региональную специфику, особенно в вопросах политики, прав человека, экономических реформ и безопасности. Все это в конечном итоге чревато прокси-конфликтами в регионе. В условиях стратегического соперничества велики шансы, что ЦА станет ареной «битвы чужих интересов», как это уже случалось в других регионах.

Авторы доклада  считают, что «После распада СССР США разработали ряд стратегических документов по ЦА, но они скорее представляли собой набор разрозненных проектов, чем продуманную стратегию, и слабо увязывались с глобальными интересами США.  До сих пор Вашингтон придерживался советского определения региона (Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан), но сейчас оно устарело. Сегодня ключевыми странами «Большой Центральной Азии» стоит считать также Азербайджан, поскольку Азербайджан и страны ЦА воспринимают себя как единый политико-экономический регион. Для успеха этой стратегии важно включить и приграничные государства — Грузию, Армению и Монголию, которые обеспечивают региону инфраструктуру, экономические связи и геополитическую устойчивость».

Почему США теперь включают Азербайджан в концепт «Большой Центральной Азии» (БЦА), и как это связано с его усиливающимся сотрудничеством с Китаем?

В последнее десятилетие Южный Кавказ, в частности Азербайджан, занимает всё более важное место в глобальной геополитике. Одной из примет этого сдвига стало предложение мозговыми центрами США включение Азербайджана в концепцию «Большой Центральной Азии» (БЦА) — обновлённую версию региональной стратегии США, направленной на сдерживание Китая, нейтрализацию влияния России и Ирана, а также обеспечение доминирующего положения Запада в евразийском транзите и ресурсной политике. Этот шаг представляется не только политическим расширением понятийной карты, но и геостратегической попыткой втянуть Азербайджан в конфигурацию интересов, потенциально конфликтующих с уже выстроенными приоритетами страны.

США меняют прежнюю «советскую» рамку, в которой ЦА — это только пять стран ЦА (Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан). Теперь они расширяют определение региона в соответствии с геоэкономической и логистической реальностью и называют Азербайджан частью ядра, а Грузию, Армению и Монголию — геополитическими флангами. Это не просто семантика, а попытка включить Азербайджан в зону американской ответственности и стратегии, приравнять его к странам ЦА в смысле восприятия, финансирования, давления и ожиданий. Азербайджан ключевой сухопутный мост между Каспием и Черным морем. Он связывает Казахстан, Узбекистан и Туркменистан с Европой через Южный Кавказ. Именно через Азербайджан проходит Средний коридор, альтернатива китайскому маршруту через Россию. Не надо забывать, что у Азербайджана порты, нефть, газ и доступ к Европе. Алятский порт, нефтепроводы BTC, газопровод TANAP — всё это критически важно для энергетической диверсификации Запада.  Китай активно усиливает экономические связи с Азербайджаном. Это не устраивает США, поскольку Китай получает доступ к Кавказу и Евросоюзу через дружественный Азербайджан.

После начала войны в Украине и санкций против России значимость Среднего коридора резко возросла. Китай расширяет инвестиции в Южный Кавказ, в том числе через Азербайджан. Азербайджан стал геоэкономическим хабом, а не просто «энергетической страной», и США стремятся перехватить инициативу у Китая и не дать Азербайджану полностью встроиться в китайские логистические и финансовые сети.

Это может навредить Азербайджану в долгосрочной перспективе, поскольку есть перспектива потери стратегической автономии, поскольку США будут пытаться вовлечь Азербайджан в антикитайскую коалицию. А это противоречит принципу многовекторности, который Азербайджан успешно применял десятилетиями.

США, западные страны весьма решительно настроены, чтобы у Азербайджана наступил период «обострения» отношений с Китаем, что столь необходимо для становления их стратегии в ЦА и на Кавказе. США важно, чтобы Баку более активно присоединился к американским стратегиям, что может охладить Китай, и что в свою очередь приведет к  сворачиванию инвестиций, особенно в инфраструктуру. А учитывая растущий грузопоток через Средний коридор, это приведёт к потере масштабных возможностей развития.

В конечном итоге американская стратегия имеет намерение в росте уязвимости Азербайджана в «игре сверхдержав», поскольку, если Азербайджан попадёт в зону активного американского влияния, он станет объектом давления. Это определенно приведёт к перекосам в балансе, и Баку может оказаться в положении «геополитического прокси», что угрожает суверенитету решений.

Важно учесть, что США делают ставку не на внутреннее развитие региона, а на его полезность для внешних цепочек поставок. Это чревато тем, что Азербайджан будет использоваться как инструмент, а не как партнёр, с ограниченным вкладом в экономическую модернизацию страны. Включение Азербайджана в «Большую Центральную Азию» — это непризнание его значимости, а способ «встроить» его в антикитайскую стратегию США. Это создаёт риск ослабления связей с Китаем, особенно в транспортно-инфраструктурной и логистической сфере, а также перемещение фокуса с национального развития на геополитическое обслуживание чужих интересов.

В докладе отмечено, что «Миссией США и дружественных держав должно стать содействие укреплению коллективного потенциала этих государств как формирующегося регионального субъекта на глобальной арене, способного играть стабилизирующую роль в своём окружении». Это звучит как поддержка региональной интеграции и усиления самостоятельности стран ЦА на международной арене. Однако за этим скрываются геополитические и экономические цели США, нередко противоречащие интересам самих стран региона. Истинные цели США, скрытые за этой риторикой, — это ослабление китайского влияния и недопущение формирования полноценно работающего единого блока ЦА, тесно сотрудничающего с Китаем через BRI («Один пояс – один путь»). Для этого США намеренно поощряют создание «альтернативной региональной идентичности”, якобы самостоятельной, но фактически институционально и экономически зависимой от Запада. Это чревато ослаблением транспортных, финансовых и дипломатических связей Китая с регионом.

США под видом поддержки коллективного потенциала вмешиваются в формирование «новой региональности» — с вовлечением Азербайджана, Грузии, Монголии. Это размывает идентичность ЦА как самостоятельного евразийского пространства и связывает её с прозападными узлами влияния. Фактический результат — это растущая фрагментация, ослабление экономической целостности региона.

Доклад фактически предлагает создание управляемого буфера между Китаем, Россией и Ираном. В понимании западной стратегии фактическая функция ЦА региона — это стать буферной зоной, через которую ограничивается стратегическая глубина и взаимодействие между евразийскими державами. Несмотря на заявленную поддержку «центростремительных сил», на деле стратеги США заявляют о необходимости выстраивания политических институтов и инфраструктуры, зависящих от Запада, а не органическое региональное сближение. В итоге страны региона будут втягиваться в блоковое мышление, теряя гибкость в политике.

США хотят перехватить инициативу у таких платформ, как ШОС, БРИКС, ЦА+Китай. Формирование новых форматов типа C5+1, GCA (Greater Central Asia), что якобы способствует интеграции, но в реальности обостряет конкуренцию между государствами региона, ослабляя их независимую кооперацию. Конкурирующие платформы с разными внешними кураторами не дают создать единый политико-экономический субъект.

США не заинтересованы в суверенной политике ресурсного управления в ЦА, особенно если она предполагает ориентацию на Восток. Их цель — контролировать ключевые цепочки поставок, минеральные ресурсы, уран, нефть, газ и маршруты их экспорта в обход Китая. Поддержка «центростремительных» процессов — это способ организовать коллективную зависимость от западных рынков и стандартов.

Парадоксальный эффект стратегии США для ЦА — обещание стабильности – источник нестабильности.

США утверждают, что они укрепляют коллективный потенциал, стабилизируют регион и создают платформу развития. Но на деле поддержка одного внешнего полюса (Запада) против Китая, превращает регион в арену конкуренции. Вмешательство извне могут провоцировать внутренние разногласия (например, Казахстан vs Узбекистан vs Кыргызстан в вопросах воды, границ, логистики). Настоящее развитие возможно только при нейтральной и сбалансированной политике, которую США подменяют политикой управляемой зависимости. В реальности США создают управляемое пространство влияния, ослабляют китайское и региональное взаимодействие, перехватывают экономические маршруты и цепочки поставок, чем подрывают реальную суверенную региональную интеграцию.

Для стран ЦА и Азербайджана это означает необходимость сохранять стратегическую автономию, не попадать в ловушку односторонней зависимости, и использовать внешние платформы только как инструменты, а не как смысл собственной стратегии.

Западные стратеги пытаются маскировать стратегические цели США под дружелюбную и конструктивную риторику, но при внимательном анализе видно, что она несёт те же риски для стран ЦА и Китая, что и ранее захваченные чередой пламени гражданских войн и сепаратизма и оккупации стран ближнего востока.

«Стабильность Большой Центральной Азии… должна основываться на признании того, что именно государства региона являются наилучшими инструментами для реализации эффективной стратегии.» Что звучит как признание США суверенитета и инициативу самих стран региона, но на деле страны ЦА рассматриваются не как равноправные партнёры, а как инструменты реализации стратегии США. Это признание их роли как проводников интересов США, а не как субъектов со своими региональными проектами (ШОС, БРИКС+, Тюркский союз и т.д.).

Несмотря на заявление в докладе о необходимости «Соединённые Штаты должны работать в партнёрстве с правительствами этих стран, а не над ними», что звучит, как якобы США не будут вмешиваться, всё будет честно и уважительно. Но самом деле это лишь попытка снять подозрения в неоколониализме и предварительно успокоить местные элиты, прежде чем продвигать глубинные интересы США (энергетика, транспорт, контроль над ресурсами и потоками данных). На практике «партнёрство» означает создание зависимости от США через финансирование, техническую помощь, НПО и soft power.

В докладе приводится как аргумент, что якобы деятельность США в ЦА приведет к экономическому процветанию, а «Экономическое процветание со временем приведёт к большей политической свободе…», что США не будут навязывать «демократию» сразу. Предлагается США авторами доклада осознанно откладывать давление по «ценностной повестке», чтобы сначала встроить страны региона в свои экономические и логистические проекты. Это тактический ход, чтобы не отпугивать руководство государств ЦА, а сначала создать экономическую инфраструктуру под контролем США, а уже потом (при необходимости) использовать «демократизацию» как рычаг давления. В таком же контексте было выдвинуто предложение «Продвижение демократических норм и прав человека может последовать позже…».

В докладе страны региона трактуются как инструменты реализации внешней политики США и под прикрытием «стабильности» и «партнёрства» продвигаются геоэкономические интересы, направленные против Китая и региональной автономии, а «недемократический вопрос» просто отложен до удобного момента. Упаковка меняется, но цели остаются прежними: разделить, встроить, управлять. США временно не будут вмешиваться во внутренние дела, но на деле этот подход даёт США гибкость. Сначала создать «экономическую вовлечённость», а затем, при смене политической обстановки или конфликте интересов, использовать «демократическую» риторику как инструмент давления, санкций, изоляции элит и смены правительств. Это означает для ЦА потерю автономии стратегического мышления.

Вместо выработки собственных сценариев развития, страны начнут играть по правилам, предложенным извне. Псевдоподдержка —  инвестиции и помощь будут лишь инструментами влияния, а не развития. Будущая нестабильность — после экономической зависимости может начаться политическое давление под лозунгами «реформ», «борьбы с коррупцией» и «открытости». А для Китая это означает потерю логистического контроля, поскольку США будут создавать альтернативу китайским маршрутам через ЦА или просто захватят готовый маршрут. США нацелены на то, чтобы страны региона ЦА отказались от участия в BRI или ограничили сотрудничество с КНР под влиянием США, а это чревато сужением политических каналов Китая. Нельзя исключать и попытку формирования антикитайского санитарного кордона через финансируемые США проекты и союзнические структуры.

Докладчики отмечают, что «Региону не хватает координирующих институтов обще-регионального уровня и, соответственно, единого голоса по ключевым вопросам», чем констатируют очевидную для Запада проблему: отсутствие сильных региональных прозападных платформ в ЦА. На деле эксперты указывают, что США необходимо устранить  этот пробел, и  предложить свои рецепты и форматы взаимодействия, которые, в конечном счёте, будут выстроены вокруг американской повестки (как это уже было с C5+1, GCA, GSPC и другими форматами). Несмотря на заявление о том, что  «Соединённые Штаты должны приветствовать и поддерживать создание эксклюзивных структур… но оставить формирование и функционирование на усмотрение самих государств», что якобы США не вмешиваются, а только помогают. Однако это классическая тактика «мягкого протектората», в которой инициатива якобы идёт от стран региона, но на деле все консультации, гранты, программы технической помощи, даже формулировки уставов таких структур формируются под влиянием США. В результате этого институционально слабые, зависящие от внешних донаций «региональные органы», неспособны выстраивать политику вне интересов Вашингтона.

Докладчики настойчиво лоббируют в США — не дать странам региона самостоятельно выстроить прочные интеграционные механизмы (например, в рамках ШОС, Тюркского совета, БРИКС+). Вместо этого — создать “контролируемую региональную архитектуру”, где США де-факто — модератор, инвестор, архитектор. В результате усиливается зависимость от внешнего консультирования, декларируемая «эксклюзивность» – фиктивна, реальная интеграция с Китаем тормозится под видом «независимости». Для ЦА формируется оболочка ложной региональной самостоятельности, в которой управляют внешние акторы. Создаются неэффективные, но управляемые структуры, хотя и не способные реально конкурировать с ШОС, БРИКС+. Это чревато потерей времени и ресурсов на псевдо-интеграционные проекты, обслуживающие интересы США.

Целью доклада является внедрение геополитики, ограничивающую Китаю доступ к единому региональному партнёру, а также затрудняющую реализацию инициатив «Один пояс – один путь» путем формирования структур, блокирующих китайское влияние на уровне документов, нормативов, стандартов, логистических правил. США через риторику и новые стратегические инициативы «поддержки региональной интеграции» стремятся встроиться в процесс создания новых институтов, но на деле создают институциональную оболочку, через которую смогут влиять на внутреннюю и внешнюю политику стран ЦА, что является частью глобального противостояния между США и Китаем, в котором ЦА превращается в геополитическое поле боя. А это прямая угроза независимой региональной консолидации и механизм структурного давления на Китай.