Кризис идентичности: Армения не знает, кого боится больше Россию или себя ОБЗОР от Эльчина Алыоглу

Автор: Эльчин Алыоглу, директор Baku Network, специально для Day.Az

Когда Никол Пашинян в Армении после парламентских выборов остался во власти, он провозгласил мир как приоритет государственного курса. Это было не просто желание: после двух Карабахских войн XX и XXI века, особенно после поражения в 2020 году, Армения оказалась в отчетливо уязвимом положении. Пашинян, пришедший к власти в ходе якобы "бархатной революции" 2018 года, обещал реформы, демократизацию и новый стратегический вектор, освобожденный от постсоветской зависимости. 

Однако попытка провести мирный процесс столкнулась с многоаспектными трудностями, которые нельзя объяснить одной лишь "антипатией к России" или желанием "примирения с Западом". Ситуация куда сложнее - она включает внутренние политические разломы, геополитические противоречия, сопротивление элит, вопросы идентичности, экономические ограничения и системные внешнеполитические риски.

Пашинян в 2018 был символом перемен. Его избрание воспринималось как победа народной воли, отказ от старых элит и попытка построить новую политическую систему. Однако эта трансформация совпала с драматическим сдвигом в региональном балансе сил: конфликт в Украине, растущая американская активность, усиление Турции и изменение роли России на постсоветском пространстве создали совершенно новую геополитическую карту. 

Системное уродство армянской оккупации: политика грабежа и уничтожения - ОБЗОР от Эльчина Алыоглу

Нет сомнений, что внешнеполитический курс Пашиняна претерпел изменения: отказ от автоматической ориентации на Москву, попытка расширить пространство внешних партнерств, в том числе с США и ЕС, и пересмотр роли России как главного гаранта безопасности вызвали ожесточенные дискуссии внутри Армении и за ее пределами. 

Пашинян активно работал над мирным соглашением с Азербайджаном после окончания боевых действий. Шаги в этом направлении включали переговоры, участия в многосторонних форматах и, наконец, подписание деклараций о прекращении огня. Этот мирный процесс стал ключевым элементом внешней политики, но он столкнулся с очень высокой планкой ожиданий внутри Армении, рядом юридических и конституционных вызовов и сильным давлением со стороны различных групп интересов. 

Самая острая для него проблема - это требования Азербайджана, которые связаны с конституционными изменениями в Армении, прямо касающимися отказа от территориальных претензий к Карабаху. Эта тема стала предметом жесточайших дебатов внутри страны и потенциально может привести к затяжному политическому кризису, поскольку изменение конституции требует широкого консенсуса и может вызвать ожесточенное сопротивление националистических кругов. 

Одним из проявлений внутреннего сопротивления являются конфликты вокруг роли Армянской Апостольской Церкви и национальной идентичности. В армянском обществе церковь исторически выступает не только как религиозная институция, но и как мощный социальный и культурный деск, опора диаспоры и символ национальной целостности. Попытки Пашиняна реформировать положение церкви вызвали резкое неприятие среди части общества и элит, что усилило внутреннюю поляризацию и подорвало доверие к правительству.

Это сопротивление - не просто политическое явление. Это явление, укорененное в исторической памяти и коллективной идентичности, которое невозможно игнорировать при анализе мирного процесса.

Геополитический расклад для Армении - это дилемма между безопасностью, которую традиционно ассоциировали с Москвой, и экономическими и политическими стимулом со стороны Запада. Пашинян пытался балансировать между этими центрами силы, но баланс оказался неустойчивым.

С одной стороны, Россия исторически играла роль гаранта безопасности, членства Армении в организациях вроде ОДКБ и ЕАЭС выступали частью этой стратегии. Но война в Украине подорвала эту стратегию. 

С другой стороны, попытки Пашиняна расширить сотрудничество с США и ЕС принесли ограниченные практические результаты: экономические стимулы, дипломатические сигналы, но не тот уровень безопасности, который могли бы компенсировать снижение российской поддержки.

Глобальная стратегическая ситуация оставляет Армению между мощными игроками: Россия пытается сохранить влияние, Запад предлагает экономическую интеграцию.

Пашинян сталкивается с серьезным ростом внутриполитической оппозиции. Отчасти это связано с внешнеполитическими шагами, которые воспринимаются как отход от традиционных союзов и попытка переписать национальную повестку. Отчасти - это ответ на экономические трудности и недовольство результатами мирного процесса.

В парламентские выборы 2026 года Пашинян идет в условиях растущего сопротивления как внутри страны, так и со стороны диаспоры, что делает политическую почву крайне нестабильной. Это объективная проблема: когда политический лидер не может базировать свои шаги на широком консенсусе, риск внутреннего раскола возрастает многократно. 

Путь к миру требует не только дипломатии, но и экономических стимулов, которые могут обеспечить устойчивую интеграцию. Однако экономика Армении переживает структурные сложности: ограниченный внутренний рынок, высокая зависимость от внешних ресурсов, демографическая стагнация и дефицит инвестиций. Мир в регионе должен принести экономические выгоды, иначе идейный проект мира рискует остаться поверхностным.

Партнерства с Европейским союзом и США могут способствовать этим процессам, но они пока не заменили традиционные экономические связи с Россией. Выход на новые рынки требует времени, инвестиций и институциональных реформ, что становится еще одним фронтом давления на правительство.

К тому же, мир оказался не достижим одной волей и одной политической программой. Это сложнейший процесс, включающий системные перемены в общественном сознании, институциональные реформы, внешнеполитические маневры и глубокую работу над национальной идентичностью.

Проблемы Пашиняна - это проблемы XXI века: геополитическая турбулентность, смена парадигм безопасности, конфликт ценностных ориентаций, давление внутренних элит и противоречия исторической памяти. Его стратегия мира не может быть оценена только через призму "продажи суверенитета" или "русофобии". Это попытка выстроить новый политический конструктив, балансирующий между непримиримыми внешними силами и противоречивыми внутренними ожиданиями.

Пашинян рискует именно потому, что пытается реформировать сам смысл безопасности и развития армянской государственности, а не просто сохранять статус кво в условиях турбулентной эпохи. Оценить его курс можно только в динамике, сравнивая стратегии прошлого с необходимостью адаптации к новым реалиям мира и региональной политики.

Но куда опаснее для Пашиняна не внешние угрозы, а внутренний паралич, вызванный шизофреническим расколом армянского общества. В Армении сегодня существуют два несовместимых дискурса. Один - рациональный, прагматический, апеллирующий к необходимости мира с Азербайджаном и Турцией как единственному шансу на выживание. Второй - сакрально-псевдомифологический, питающийся идеей вечного мученичества и жертвы. Пашинян, в сущности, воюет не с Азербайджаном, а с этой архетипической матрицей, с цивилизационной инерцией, не позволяющей Армении стать современным государством.

В 2024 году социологические исследования "Gallup International" и армянского Центра социологических исследований при Академии наук показали, что более 58% населения Армении не доверяет собственному правительству, 62% - не верит в возможность "справедливого мира" с Азербайджаном, а 47% считают Россию "предателем", но при этом более половины не готовы к интеграции с НАТО или ЕС. Это и есть политическая шизофрения на уровне массового сознания: ненавидеть Москву и одновременно бояться потерять ее "зонтик".

Пашинян пытается реформировать эту сознательную матрицу. Его визиты в Брюссель, Париж и Вашингтон, соглашения о гуманитарном сотрудничестве, энергетических и цифровых проектах с ЕС (включая подписанный в июне 2025 года Меморандум о модернизации электросетей стоимостью 180 млн евро) - это не просто дипломатия. Это попытка создать новую инфраструктуру выживания государства. Однако Армения остается экономикой с ВВП около 23 млрд долларов, из которых почти 40% формируется за счет трансфертов из России. Это - структурная зависимость, а не союз.

Российские компании контролируют около 60% энергетического сектора Армении, включая распределительные сети, газовые поставки и железнодорожную систему. При этом доля ЕС во внешней торговле Армении в 2025 году выросла до 33%, впервые приблизившись к российскому показателю (35%). Но за цифрами - глубинная дилемма: Запад дает рынки и технологии, Россия - безопасность и рабочие места для сотен тысяч мигрантов.

Парадокс в том, что в условиях войны в Украине и санкционной изоляции Москва стала использовать Армению как логистический узел для обхода ограничений. В 2023-2024 годах экспорт Армении в Россию вырос на 85%, а импорт из Китая через армянскую территорию увеличился втрое. Это создало иллюзию экономического подъема, но в реальности превратило страну в посреднический "хаб" серых схем, зависимый от прихотей Кремля.

Пашинян видит, что эта модель неустойчива. Отсюда его курс на "европеизацию институтов", на подписание Соглашения о всеобъемлющем партнерстве с ЕС, на реформу судебной системы, на чистку силового аппарата от "старых кадров", воспитанных на российских инструкциях. Но внутри страны это воспринимается как "разрыв с Россией", а в Москве - как предательство.

Показательно, что в 2025 году Россия приостановила участие в трех совместных проектах ОДКБ с Арменией и вывела из Гюмри около 20% личного состава своей военной базы. Это было политическим сигналом: Москва теряет доверие к Еревану. В ответ Пашинян заявил, что "Армения не может быть вечным заложником чужих имперских амбиций". Эти слова вызвали в Кремле бурю негодования, а в Ереване - аплодисменты прозападной интеллигенции и диаспоры.

Политика в раскорячку: как Самвел Карапетян из СИЗО армян жизни учил - ОБЗОР от Эльчина Алыоглу

Тем временем церковный вопрос стал катализатором глубинного конфликта идентичности. Армянская Апостольская Церковь (ААЦ) веками служила не просто религиозным институтом, а системой управления армян. Любая попытка вмешательства в ее дела воспринимается как покушение на якобы "сакральное ядро" армянства. Поэтому инициативы Пашиняна о "реформе церковного управления" и ограничении привилегий ААЦ воспринимаются как кощунство.

Когда Ара Папян обвиняет Пашиняна в том, что тот "действует в интересах России", это симптом. Армянская элита не может решить, где враг, а где союзник. Для одних Пашинян - "агент Запада", для других - "проект Кремля". В этом хаосе теряется сама суть: премьер-министр пытается рационализировать государственность, вывести Армению из мифологического плена. Но любое его движение воспринимается как измена.

С другой стороны, есть аргументы Багдасарова и целой школы российских геополитиков, видящих в Пашиняне воплощение "антирусской революции". Да, Пашинян допускает ошибки. Его риторика порой носит истерический характер, а кадровая политика подчинена логике личной лояльности, а не компетентности. Но сводить все к русофобии - значит не понимать структуру армянского кризиса. Пашинян - продукт эпохи, когда маленькие государства вынуждены лавировать между геополитическими плитами.

Главная его ошибка - недооценка инерции собственной политической традиции. Армения не готова к резкому пересмотру союзов. Она не имеет ресурсов, чтобы обеспечить себе безопасность самостоятельно. Но при этом зависимость от России становится для нее смертельно опасной: Москва больше не способна быть гарантом ничьей безопасности, кроме собственной.

В 2024 году военный бюджет Армении вырос на 18%, составив около 900 млн долларов. Но большая часть этих средств идет на закупку вооружений у Индии и Франции, что само по себе политический жест. Ереван закупил у Дели 155-мм гаубицы и противотанковые комплексы, а Париж поставил первые партии зенитных систем "Mistral". Эти шаги трактуются Кремлем как прямой вызов.

Мир, к которому стремится Пашинян, - это мир через нейтрализацию конфликта идентичностей. Он понимает: если Армения не примет реальность послевоенного Кавказа, она исчезнет как субъект. Но его противники хотят, чтобы страна осталась в состоянии вечной обиды, вечной войны и вечного мифа. Это столкновение не между Востоком и Западом, а между прошлым и будущим.

Пашинян - трагическая фигура, как многие лидеры малых наций, зажатых между империями. Он пытается вырваться из тени Москвы, не упасть в объятия Брюсселя, сохранить лицо перед собственным народом и при этом не разрушить ткань армянской государственности. Это балансирование на лезвии политического ножа, где ошибка может стоить не кресла, а страны.

Мир для Армении - не документ, не подпись под соглашением. Это процесс внутренней секуляризации нации, освобождения от религиозно-этноцентрических мифов, которые превращают государство в заложника прошлого. Пашинян идет этим путем. Его можно ненавидеть, высмеивать, называть предателем - но нельзя отрицать, что именно он впервые поставил вопрос: "А ради чего мы живем - ради прошлого или ради будущего?"

Ответ на этот вопрос определит не судьбу Пашиняна, а судьбу самой Армении.

Пашинян стоит сегодня на обломках старой Армении - той, что жила мифами о "великом прошлом", о "святом поражении", о вечной обиде на весь мир. Перед ним - другая страна, растерянная, бедная, зависимая. Он пытается превратить нацию ложной и выдуманной истории в нацию будущего, и в этом его миссия - почти мессианская. Не революционная даже, а метафизическая.

История не знает легких переходов: каждый народ проходит свой Гефсиманский сад. Армения проходит его сейчас. Поколения, воспитанные на образах Арташа и Вазгена, должны научиться жить не прошлым героизмом, а завтрашним смыслом. Мир, который пытается построить Пашинян, - это не капитуляция, а сложнейшая хирургическая операция на живом теле нации. Он рассекает спайки страха, фанатизма, клерикальной зависимости и политической истерии.

И пусть его ругают - справа, слева, сверху, снизу. Пусть обвиняют в трусости, в продажности, в антироссийской мании. История всегда жестока к тем, кто идет первым. Пашинян - это не идеал и не герой. Он всего лишь первый политик, который осмелился назвать болезнь по имени. Болезнь - это не Азербайджан, не Турция, не Россия. Болезнь - это сама Армения, застывшая между двумя мирами, боящаяся шагнуть из легенды в реальность.

Настанет день - и те, кто сегодня бросает в него камни, будут цитировать его слова. Потому что мир, который он строит, будет единственной дорогой, ведущей к жизни. В политике, как и в хирургии, не бывает безболезненных операций. Но иногда единственный способ спасти пациента - вскрыть старую рану.

Пашинян уже сделал это. И теперь либо Армения исцелится, либо погибнет от собственной ностальгии.

Третьего не дано.