От культуры до обороны: стратегическое партнёрство Баку и Белграда

В эпоху, когда стратегические союзы в Европе все чаще подменяются идеологическими декларациями, разговор о прагматичном партнерстве звучит почти как вызов системе. Сегодня Азербайджан и Сербия оказываются в фокусе более широкой дискуссии о суверенитете, безопасности и будущем международных отношений.

Почему классическая дипломатия возвращается, чем «умная» сила отличается от модной «мягкой», как культура и оборона становятся элементами выживания государств и почему малым странам приходится мыслить трезвее больших? Газета «Каспий» беседует с сербским политологом, профессором Душаном Пророковичем.

- Азербайджан и Сербия сегодня демонстрируют редкий для Европы формат стратегического партнерства без идеологического диктата. Можно ли говорить о формировании альтернативной модели межгосударственных отношений, где суверенитет важнее политической конъюнктуры?

- Я бы сказал, что мы возвращаемся к классическому формату межгосударственных отношений. Два государства, в соответствии со своими интересами и предполагая, что сотрудничество принесет им выгоду, вступают в стратегическое партнерство. В современной Европе стратегическое партнерство утратило как содержание, так и смысл. С одной стороны, мы часто видим, как малые государства заключают стратегические соглашения с крупными европейскими странами, такими как Франция, Великобритания, Германия. Но по сути этот формат служит не для переговоров, а для усиления влияния крупных европейских государств и легитимизации их идеологических постулатов. Например, для западноевропейских стран вполне нормально связывать сотрудничество с легитимизацией вопроса гендерного равенства и принятием законов о правах ЛГБТ-сообщества. Таким образом, если малые государства хотят продолжить сотрудничество, они знают условия.

С другой стороны, ЕС провозгласил себя центром европейской федерации, хотя это не так и никогда не будет так. Но брюссельская бюрократия часто действует так, будто государств не существует, они определяют стратегии, провозглашают их и реализуют. Поэтому места для соглашения просто нет. Мы выбрали другой путь: возвращаемся к классической дипломатии, учитываем наши интересы и ищем партнеров. Я надеюсь, что наше партнерство с Азербайджаном принесет очень ощутимые и конкретные результаты.

- Социальная и демографическая повестка все чаще становится элементом «мягкой силы». Может ли обмен опытом между Баку и Белградом в этой сфере превратиться в инструмент долгосрочной политической устойчивости, а не остаться в рамках бюрократических меморандумов?

- Я считаю, что концепция «мягкой силы» переоценена. Она стала отражением момента, когда США выиграли холодную войну, и весь мир хотел отождествить себя с победителем, начался интенсивный процесс американизации. Затем это заметил Джозеф Най, разработав отдельную теорию, и люди начали говорить о «мягкой силе». Однако вопрос в том, где же «мягкая сила» США сегодня? За четверть века мы наблюдаем совершенно противоположную тенденцию: антиамериканизм растет по всему миру. То же самое верно и для ЕС, чей рейтинг все еще существует на постсоветском пространстве, но давно утратил свою репутацию на Балканах, Ближнем Востоке, в Северной Африке.

- Так почему это происходит, если и Вашингтон, и Брюссель вложили сотни миллиардов в концепцию «мягкой силы»?

- Потому что реализация концепции мягкой силы зависит от обстоятельств и геополитических тенденций, на которые мы не можем повлиять. Именно потому Сербии и Азербайджану необходимо обсудить концепцию «умной силы». У нас есть некоторое сходство, но мы во многом отличаемся, у нас есть сравнительные преимущества, но есть и недостатки. В нашем сотрудничестве нам следует прежде всего разработать общую стратегию, которая будет приемлема как для Белграда, так и для Баку, и от которой выиграют обе стороны. Но я бы, безусловно, связал эту стратегию с концепцией «умной силы». Это могло бы стать одной из задач для наших научных учреждений.

- Военное сотрудничество Азербайджана и Сербии развивается на фоне серьезной турбулентности в Европе и на Балканах. Можно ли рассматривать это взаимодействие как элемент новой оборонной дипломатии, направленной не на конфронтацию, а на предотвращение кризисов?

- Военный потенциал Азербайджана и Сербии ограничен, потому что Азербайджан граничит с Россией и Ираном, странами, обладающими несравненно большим военным потенциалом, а Сербия окружена государствами-членами НАТО. Что представляет собой Альянс сегодня, ответить сложно, после обнародования стратегии национальной безопасности Трампа кажется, что НАТО становится военным крылом ЕС, но четкого ответа по-прежнему нет.

Вооружение - сдерживающий фактор, но многие открытые вопросы должны быть решены политически. Процесс интенсивной милитаризации Европы вызывает беспокойство. Мне кажется, что на Кавказе и в Центральной Азии нет полного понимания того, что происходит сегодня в Европе в этом отношении. Если столько средств вкладывается в вооружение, если меняются доктринальные документы, если создается образ России как эсхатологического и цивилизационного врага, то результат всего этого логичен: Брюссель готовится к войне против России. Не только сербы, но и многие другие европейские народы не воспринимают Россию как врага и не готовы к войне против нее. В этом контексте сотрудничество с Венгрией и выработка общей позиции имеют для нас большое значение. Но настоящая беда в том, что, если три европейские страны - Франция, Германия и Великобритания - действительно начнут войну против России, это может перерасти в полный хаос и вызвать цепь конфликтов в самой Европе, следовательно, и на Балканах. Для всего этого мы и вооружаемся, расширяем сотрудничество с Азербайджаном в этой области. Однако исходя из ситуации в Европе, необходимо и политическое соглашение.

- Подписание плана действий в сфере культуры на 2025-2029 годы выглядит стратегически дальновидным шагом. Может ли культура в данном случае стать полноценным экономическим и геополитическим активом?

- Российские коллеги много пишут о культурном суверенитете. Это очень интересная тема. Государство защищает себя не только вооружением или укреплением экономики, но и культурным суверенитетом. Однако следует помнить, что культура не может быть изолирована на территории одного государства или в рамках одного общества. При такой изоляции она умирает. Культура живет, когда дает и получает импульсы, культурное сотрудничество фактически является частью культурного суверенитета. Хотя мы много говорим друг о друге, думаю, что все еще мало знаем друг друга. Поэтому это межгосударственное соглашение следует использовать для лучшего знакомства, обмена идеями и определения культурного суверенитета Сербии и Азербайджана.

- Азербайджан последовательно выстраивает цифровую и социальную модель государства нового типа, а Сербия активно ищет собственный путь модернизации. Где проходит граница между заимствованием успешных моделей и сохранением национальной специфики?

- Дискуссии все еще продолжаются, в предыдущие годы практически не было научных конференций, где бы это ни обсуждалось. Мы вступаем в новую эру, подобного технологического развития в истории человечества не зафиксировано. Это уже не модернизация в том виде, в каком мы ее знали до сих пор, а постмодернизм, который приводит к релятивизации всего - всех традиций, идентичностей, даже биологических различий, так что мы больше не говорим о полах, а говорим о гендере. Уже пишут о киборгизации человека, но пока нет успешной модели. Цифровизация повлияет на национальную идентичность, а также на социальную организацию, появление новых идеологий. В какой степени и как, не знаю, слишком много гипотез, которые еще не доказаны.

- На фоне кризиса доверия к традиционным международным институтам может ли связка Баку-Белград со временем выйти за рамки двустороннего формата и стать ядром более широкой коалиции государств, ориентированных на суверенное развитие и взаимный прагматизм?

- Короткий ответ: нет. Потому что и Сербия, и Азербайджан - малые государства, которые все равно будут тяготеть к более крупным и широким интеграционным структурам. Заметная тенденция в обоих государствах - сохранение независимости и уникальности любой ценой, но, похоже, это наш максимум. Обеим странам было бы полезно быстрее сформулировать концепции евразийской безопасности и экономической интеграции, в этих форматах мы могли бы еще больше укрепить сотрудничество и действовать сообща, но из-за геополитической нестабильности этот процесс идет медленно.

Также было бы полезно действовать сообща в как можно большем количестве международных организаций. Благодаря этому можно ускорить координацию и достичь взаимных интересов. В целом необходимо поддерживать интенсивную коммуникацию, согласовывать позиции, а дальше посмотрим - не все зависит от нас. Малые государства должны адаптироваться к обстоятельствам.