Регион на переломе . Интервью с Фархадом Мамедовым о том, каким стал 2025 год и что ждёт в 2026 м

Уходящий 2025 год стал для Азербайджана одним из самых насыщенных и переломных в новейшей истории внешней политики страны.

Мирная повестка на Южном Кавказе вышла на качественно новый уровень, взаимодействие с ключевыми глобальными центрами силы прошло через заметную трансформацию, а роль Баку как транспортно-логистического узла значительно укрепилась на фоне меняющейся международной конъюнктуры. Завершение тридцатилетнего наследия Минской группы ОБСЕ, принятие Азербайджана в консультативный совет центральноазиатских государств, а также подписанная 8 августа Вашингтонская декларация, фактически определившая условия будущего мирного сосуществования в регионе, сделали уходящий год знаковым для всей архитектуры безопасности Южного Кавказа.

О том, какие процессы стали ключевыми для Азербайджана, как изменилось отношение мировых игроков к нашей стране, насколько реалистичны перспективы полноценного мирного договора с Арменией и какие тенденции определят политическую динамику 2026 года, 1news.az беседует с главой Центра исследований Южного Кавказа Фархадом Мамедовым.

- Каковы ключевые внешнеполитические успехи Азербайджана в 2025 году и какие из них, на ваш взгляд, будут иметь долгосрочный эффект для региональной архитектуры безопасности?

- Ну, я думаю, что одним из важных событий во внешней политике нашей страны в уходящем году стало подписание совместной декларации Президента Азербайджана, Премьер-министра Армении при свидетельстве Президента Трампа 8 августа этого года. Это очень важный документ, обозначающий фактическое начало реализации основных итогов 44-дневной войны 2020 года.

Этот документ заложил основу, во-первых, межгосударственных взаимоотношений между Азербайджаном и Арменией. Во-вторых, если по итогам войны восстановление территориальной целостности и суверенитета было достигнуто за счет исключительной деятельности азербайджанской стороны, то мир между Азербайджаном и Арменией, связанная с этим армяно-турецкая нормализация и открытие коммуникаций - всем этим трём процессам, можно сказать, начало было заложено именно Вашингтонской декларацией. Региону задаются новые опции после реализации всех этих трех элементов. И 2025 год станет символом начала этого процесса.

Наряду с этим и взаимоотношения Азербайджана и Центральной Азии, и качественно новый уровень этих отношений тоже можно обозначить как одно из важных событий, которые произошли в 2025 году во внешней политике Азербайджана, когда он был принят в Консультативный совет центральноазиатских государств. Результаты этого шага, к которому мы шли достаточно долгий период времени, и реализация этого посредством принятия документа со стороны пяти центральноазиатских государств являются важной вехой во внешней политике Азербайджана, которая определяет наше будущее на десятилетия вперед.

Ну и, конечно же, роспуск Минской группы ОБСЕ, который состоялся совсем недавно. Это, я думаю, один из самых важных элементов в нашей мирной повестке. Хотя Минская группа и не действовала, но ее существование создавало у некоторых определенные надежды, что когда-то ее можно будет реанимировать. Однако этот роспуск документально завершил позиционирование на международной арене Азербайджана как страны, у которой есть конфликт. И это было сделано консенсусным решением всех членов ОБСЕ, что тоже очень немаловажно для истории.

И последний элемент, который хотел бы отметить в ответе на этот вопрос, - это то, что современный миропорядок можно охарактеризовать как беспорядок. И вот такие условия будут длиться многие годы, так как страны, которые вовлечены сейчас в глобальную конкуренцию, соперничество и конфликт, в региональные войны, - они не собираются отходить от своих позиций и тем более формировать какой-то статус-кво с ясными правилами и нормами. Поэтому успех в современном мире и в 2025 году, и в последующие годы будет заключаться в том, чтобы не терять, как минимум сохранить то, что есть. Я думаю, что в этом отношении Азербайджан не только сохраняет свои позиции на международной арене, но и старается увеличивать собственные ресурсы во внешней политике. Внешнеполитический курс Азербайджана обеспечивает выполнение стоящих перед страной задач, заключающихся в обеспечении безопасности, территориальной целостности, выстраивания взаимоотношений с соседями и с глобальными центрами сил. Кроме того, Азербайджан – это такая страна, которая еще и выступает с инициативами как регионального, так и глобального характера. Поэтому можно сказать, что в 2025 году Азербайджан не растерял своих ресурсов, а наоборот, смог еще и прибавить.

- Какие изменения вы наблюдаете в отношениях глобальных игроков — США, ЕС, Турции, Китая, России, Ирана — к Азербайджану в 2025 году? Что стало причиной этих корректировок?

- Если вкратце пройтись по списку стран, которые заложены в вопросе, можно сказать, что 2025 год стал годом трансформации. В общем, если охарактеризовать это, то Турция остается самым близким и важным союзником Азербайджана. Можно сказать, что координация во внешней политике на очень высоком уровне, и есть перспективы для роста как в региональном контексте, так и в двустороннем.

С Соединёнными Штатами Америки открывается новая страница во взаимоотношениях, которая была заложена 8 августа этого года. Идет активная работа по формированию новых целей развития взаимоотношений и закладыванию основ для стратегического партнерства, и в новом документе о стратегии национальной безопасности США мы видим, что Соединенные Штаты в период президентства Трампа собираются повышать уровень взаимоотношений. Там указаны критерии стран, с которыми США собираются повышать уровень своих отношений. И, в принципе, Азербайджан подходит под эти критерии. Поэтому мы ожидаем...

Этот год стал очень важным для американо-азербайджанских отношений. И то, что к концу года появилась инициатива о полной отмене 907-й поправки в Конгрессе США (принятой Конгрессом в 1992 году и запрещающей оказание Азербайджану правительственной помощи США – ред.), - это демонстрация именно того поворота, который был заложен в этом году.

С Китаем, как одним из двух глобальных центров сил, Азербайджан наращивает взаимоотношения. В этом году наши отношения перешли на уровень всеобъемлющего стратегического партнерства. Азербайджан своим внешнеполитическим курсом отвечает и критериям Китая. Это тоже очень важный элемент, потому что немногие страны в мире обладают таким высоким уровнем взаимоотношений как с Китаем, так и с США. И я думаю, что это один из тех элементов, которые важно и нужно отмечать.

С Европейским Союзом мы тоже переживаем момент трансформации. Правда, он не такой глубокий, но в этом году с Евросоюзом произошла определенная стабилизация во взаимоотношениях, особенно после Вашингтонского саммита и роспуска Минской группы ОБСЕ, когда все члены ЕС проголосовали за роспуск этой группы.

С институтами Евросоюза Азербайджан все еще переживает определенные проблемы. И эти проблемы продолжались в течение 2025 года. Однако с исполнительными структурами ЕС намечается определенный сдвиг в позитивную сторону.

Наряду с этим Азербайджан поднимает уровень отношений со странами Европейского Союза. То есть Азербайджан опять продолжает свою линию по наращиванию отношений в двустороннем формате. И мы видим, что это приносит свои результаты.

Взаимоотношения с Ираном оставались стабильными в том смысле, что в этом году наши страны смогли преодолеть те проблемные элементы, которые возникли после террористической атаки на посольство Азербайджана в Тегеране. И избрание президента Масуда Пезешкиана создает фундамент для развития отношений с Ираном. Конечно, на позицию Ирана повлияла и 12-дневная война. Я думаю, что в этом году в отношениях с Ираном, наверное, есть больше ясности. Нет каких-то прорывов, но есть больше ясности в позициях двух стран. И по той мирной повестке, которая формируется в регионе Южного Кавказа - становится ясно и для Ирана, что изменить что-либо уже в другую сторону не получится.

Ну и по России этот год охарактеризовался, в принципе, кризисом, который был заложен крушением самолета AZAL вследствие атаки вооруженных сил РФ в ее воздушном пространстве. На сегодня мы имеем определенную позитивную динамику во взаимоотношениях, хотя проблемы остаются. Но элемент трансформации, наверное, больше всего относится к российско-азербайджанским взаимоотношениям, потому что в этом году, даже к концу года, закладываются основы для новой нормальности во взаимоотношениях, без эмоций, основанных на прагматике. И в этом плане нынешний год стал своеобразным поворотным годом формирования этой новой нормальности во взаимоотношениях России и Азербайджана.

- На фоне продолжающейся трансформации в регионе Южного Кавказа, можно ли сказать, что роль Азербайджана как транспортно-логистического узла перешла на новый уровень?

- Нужно отметить, конечно, что транспортно-логистическая тема – она очень сложная, требующая вовлечения государственных ресурсов, причем не одного государства. Наряду с этим для конкурентоспособности в транспортно-логистической сфере нужно отвечать трем основным базовым критериям. Это оперативность, безопасность и тарифная политика. В этом отношении Азербайджан сформировал инфраструктуру как в векторе Восток-Запад, так и Север-Юг. И международная конъюнктура, которая сформировалась на основе санкционной политики в отношении России со стороны Европейского Союза и санкций в отношении Ирана, а также 12-дневная война, увеличили интерес к транспортно-логистическим путям в регионе Южного Кавказа, где Азербайджан обладает ключевой ролью.

Если брать вектор Восток-Запад, то мы видим интерес Китая, Евросоюза и США к этим коридорам. Они являются основными производителями продукции в мире и основными заинтересованными в этих коридорах сторонами. Поэтому мы видим, что на протяжении этого года был повышенный интерес к транспортно-логистической теме. Происходит процесс формирования видения этих стран в отношении Южного Кавказа именно в контексте создания транспортно-логистических цепочек. Это и проект «Одного пояса, одного пути», это и проект Global Gateway Европейского Союза, это и проект TRIPP с участием Соединенных Штатов. Поэтому нынешний год можно назвать знаменательным и в контексте транспортно-логистических коридоров.

Что касается коридора Север-Юг, то с реализацией проекта TRIPP - в дополнение к прямой линии Россия-Азербайджан-Иран - появляется возможность осуществлять в Иран железнодорожные грузоперевозки также через Зангезурский коридор. Поэтому и в этом отношении в нынешнем году было позитивное влияние на реализацию транспортных проектов на векторе Север-Юг, которые будут иметь, конечно же, продолжение. Разумеется, есть и много препятствий на этом пути. Они и объективного, и субъективного характера.

В качестве объективных могу отметить обмеление Каспия. Среди субъективных факторов – это, в первую очередь, медленная реализация инфраструктурных проектов на территории Ирана, это пока еще не принятое решение по TRIPP между Арменией и США. К этим элементам тоже нужно относиться объективно, с пониманием того, что есть и проблемы. И эти проблемы в какой-то форме нужно решать уже на уровне государств, чтобы данные цепочки сформировались. А дальше уже в соответствии с теми критериями, которые были обозначены выше, нужно повышать конкурентную способность данных коридоров.

- Можно ли утверждать, что 2025 год стал прорывным годом в отношениях Азербайджана и Армении?

- Да, можно сказать, что это прорывной год, так как после встречи в Абу-Даби (в июле между Ильхамом Алиевым и Николом Пашиняном – ред.) была согласована позиция между двумя странами, которая нашла отражение в документах, принятых на Вашингтонском саммите. Были заложены основные принципы и рамки взаимоотношений между Азербайджаном и Арменией. В течение этого года были приняты решения в рамках мирной повестки, как и по транзитам на территорию Армении. Сейчас обсуждаются поставки нефти и нефтепродуктов из Азербайджана в Армению.

Состоялись взаимные визиты делегаций гражданского общества Азербайджана и Армении в Ереван и Баку, соответственно. То есть имеется определенный прогресс в этом отношении. Я думаю, что 2025 год стал действительно прорывным во взаимоотношениях между Азербайджаном и Арменией. Но опять же, ближайшие шесть месяцев будут решающими для мирной повестки наших стран, потому как парламентские выборы в Армении должны показать, насколько далеко мы можем пройти в согласованной мирной повестке.

- Наблюдаете ли вы с армянской стороны какие-либо попытки удерживать переговорный процесс в неопределённости?

- Не думаю, что нынешнее правительство Армении заинтересовано в каких-то неопределенностях в этом процессе, потому что прежний опыт последних трех лет показал, что любые неопределенности завершаются не в пользу армянской стороны. Есть шероховатости в процессе, от этого никто не застрахован. Однако есть и высокий уровень контактов, которые позволяют в определенной степени преодолевать препятствия и те самые шероховатости.

Неопределенность может касаться исключительно итогов парламентских выборов в Армении через шесть месяцев, так как это влияет полностью на мирный процесс. Это важный элемент. Поэтому я не сказал бы, что нынешнее правительство Армении заинтересовано в наличии этих неопределенностей, так как оно само продвигает внутри Армении идею мира и мирной повестки с Азербайджаном.

Да, определенные действия армянского правительства, особенно последний документ (Стратегический план партнерства ЕС и Армении – ред.), подписанный с Европейским Союзом, создает некоторые проблемы в восприятии правительства Армении в качестве ответственного партнера в мирном процессе. Однако нужно понимать, что как минимум точку невозврата нынешнее правительство Армении уже прошло.

- Насколько реальной вы оцениваете угрозу реваншистских настроений в Армении? Как изменились оценочные прогнозы после серии шагов двух стран навстречу друг другу?

- Отвечая на этот вопрос, нужно сказать, что если до Вашингтона тема военного реванша как-то присутствовала в политической повестке Армении, то после вашингтонского саммита мы замечаем, что эта тема отодвигается в дискурсе даже у самых оголтелых азербайджанофобов. Остается тема исключительно правового реваншизма, и тот нивелируется с роспуском Минской группы ОБСЕ. Так устраняется даже дискурс об этом, в результате чего сторонники реванша в Армении сегодня испытывают большие проблемы в том, как объяснить населению, каким образом реализовать этот самый правовой реванш в будущем.

В общем, мы должны, конечно, оценивать предвыборную ситуацию в Армении. Какие политические силы поддержали вашингтонский документ? Это правящая партия, это партия «Республика» и определенная группа прозападных политических сил. Не поддержали оппозиция и в основном пророссийские силы.

В предвыборной кампании мы уже увидим, как в программах политических партий обозначены взаимоотношения с Азербайджаном. Неопределенность в этом контексте вызывает то, что по всем социологическим опросам около 60% населения Армении не определились со своими приоритетами по политическим пристрастиям. И это создает почву для оппозиционных сил - говорить о том, что у них есть потенциал для победы на выборах. А власти в свою очередь воспринимают эти 60% как молчаливое большинство, которое в принципе согласно с политикой действующего правительства. Поэтому итоги выборов станут решающими для мирной повестки между Азербайджаном и Арменией и продемонстрируют азербайджанскому обществу позицию армянского общества относительно нынешней согласованной мирной повестки.

- Видите ли вы предпосылки к заключению полноценного мирного договора в 2026 году, или Ереван снова будет затягивать процесс?

- Говоря о полноценном мирном договоре, наверное, имеется в виду подписание текста мирного договора и его ратификация. Это достаточно интересный процесс, который может быть сжат в очень короткие сроки, но может быть и растянут. Поэтому нельзя исключать подписание мирного договора и его даже ратификации в 2026 году. То есть имеются различные сценарии развития событий. Один из вариантов – сразу после парламентских выборов проводится референдум (по конституционным изменениям – ред.) и после него уже открывается путь для подписания и ратификации. В случае победы Пашиняна, конечно.

Другой вариант – это подписание текста договора и оставление ратификации на период после парламентских выборов. Реализация определенных пунктов мирного договора после референдума, к примеру. То есть можно растягивать этот процесс, и в своем роде поощрять мирный процесс вот этими решениями. Очень многое будет зависеть от атмосферы, которая формируется между Азербайджаном и Арменией, а также от процессов, которые происходят вокруг. Но главный элемент, я думаю, заключается в том, что есть двусторонний формат взаимодействия. Он безальтернативен, он принимается сторонами. И есть фактическая, де-факто, мирная ситуация, которая позволяет предпринимать определенные шаги даже без подписания мирного договора.

- Какие процессы, начавшиеся в 2025 году, скорее всего определят политическую повестку 2026 года? Есть ли предпосылки к тому, что 2026 год может стать годом новых региональных соглашений и перераспределения влияния?

- Конечно, это реализация итогов 44-дневной войны: это мир между Арменией и Азербайджаном, это армяно-турецкая нормализация, это открытие коммуникаций. Основы были заложены в 2025 году и есть большая вероятность того, что в 2026 году мы пойдем по реализации этих трех итогов в практической плоскости в 2026 году. Это, конечно же, экономические дивиденды от мирной повестки. Опять же, они заложены в 2025-м, и мы ожидаем их реализации в последующие годы.

И один из важнейших геополитических элементов – это формирование новых опций региона на будущие десятилетия, скажем так, и новых конфигураций в нем. То есть меняется регион в соответствии с итогами 44-дневной войны, и эти изменения станут основополагающими для него в ближайшие десятилетия.