Виктор Кипиани: Азербайджан стал главным звеном новой архитектуры Южного Кавказа ИНТЕРВЬЮ

В последние месяцы мировая повестка переживает заметные изменения. Подписанная в Вашингтоне мирная декларация между Азербайджаном и Арменией при посредничестве президента Дональда Трампа открыла новую страницу в истории Южного Кавказа и фактически поставила регион перед новой геополитической реальностью.

Одновременно проект «Среднего коридора» приобретает все большее значение, выходя далеко за рамки транспортной инициативы — его потенциал включает экономические, политические и стратегические аспекты, способные изменить карту Евразии.

О том, как меняется баланс интересов в регионе, какие силы влияют на происходящее и в каких условиях Азербайджан, Грузия и Армения могут стать ключевым хабом между Востоком и Западом, в интервью Vesti.az рассказал глава аналитического центра Geocase Виктор Кипиани.

- Что происходит в сегодняшнем мире и какова роль Грузии, Азербайджана и Армении в новой мировой картине?

— Одна из наиболее заметных тенденций, которую мы наблюдаем в международных отношениях, - это возникновение крупных региональных центров влияния. Сегодня идет переосмысление самой концепции региональности, в которой акцент все чаще делается на создание устойчивых геополитических и экономических хабов. В результате, когда речь заходит о геополитическом позиционировании и привлечении экономических ресурсов, между регионами усиливается конкуренция, которая часто принимает весьма ожесточенный характер.

Исходя из этого, Южный Кавказ, как геостратегическое пространство в условиях растущей конкуренции, должен сделать несколько важных выводов. Первое - это обеспечение региональной стабильности и инвестиционной привлекательности. С учетом сказанного, процессы, происходящие между Арменией и Азербайджаном, особенно документы, подписанные в Белом доме, придают южнокавказскому региону особое значение: функцию связующего хаба между Востоком и Западом.

Мирная декларация, подписанная между Баку и Ереваном в августе при поддержке президента США Дональда Трампа, стала своего рода ответом скептикам, считающим, что Запад утратил интерес к региону или что США уходят с Южного Кавказа. Это достаточно убедительный сигнал, хотя следует отметить, что подписание документов - это одно, а их реализация - совсем другое. Путь от подписания до воплощения в жизнь будет довольно сложным. Это проявится не только в трудоемкости самого процесса, но и в том, что у него будет немало противников, как внутри отдельных стран, так и среди внешних акторов.

Что касается положения Грузии в этой ситуации, мы привыкли к тому, что ее роль традиционно была особенной. Грузия - замыкающая страна по отношению ко многим региональным и субрегиональным проектам. Однако, чтобы сохранить эту роль, важно постоянно думать о том, как оставаться функционально полезной.

Это направление внешней политики, которое мы проводили еще в 1990-е годы, реализуя различные проекты. Но сегодня эта функциональная полезность в некоторой степени устарела и нуждается в обновлении. Кроме того, текущие внутренние процессы в нашей стране, мягко говоря, не способствуют проявлению такой полезности.

У меня создается впечатление, что мы утратили определенную степень автономности на международной арене и значительно подорвали свою репутацию. И то, и другое имеет крайне важное значение для выполнения той роли, о которой идет речь.

Разумеется, в целом необходимо приветствовать позитивные процессы, происходящие между нашими двумя соседними странами. Однако следует учитывать, что эти процессы не могут быть полноценными без участия грузинского государства. Для такого участия важно не только наличие благоприятной внешней конъюнктуры, но и то, чтобы мы сами способствовали своей полной и естественной интеграции в этот процесс.

– В последнее время все чаще говорят о том, что Запад отдаляется от Грузии…

- Такое мнение действительно существует и, возможно, не лишено оснований. Одно дело желание наших партнеров, а другое - разочарование, которое может вызвать у них внутренняя и внешняя политика Грузии. То, что мы наблюдаем в последние несколько лет, создает ощущение безнадежности грузинского кейса, впечатление, что Грузия не может и не будет надежным партнером западного мира.

Следовательно, эта бесперспективность может повлечь крайне нежелательные последствия. В экспертной среде это уже называют «переутомлением от Грузии» — состоянием, при котором Запад может сказать, что разговоры об интеграции Грузии в европейское или евроатлантическое пространство — пустая трата времени и ресурсов.

Это был бы самый худший результат, который мы могли бы получить. И, к сожалению, создаётся впечатление, что для нынешних властей это едва ли не желаемый исход — чтобы Европа первой сказала: «мы разочарованы в наших отношениях с вами, у грузинского кейса нет перспективы».

Если же европейцы этого не сделают, исходя из динамики наших нынешних отношений с западными партнёрами, не исключаю, что в ближайшем будущем мы станем свидетелями формального пересмотра внешнеполитического курса Грузии. Тогда правительство «Грузинской мечты» может заявить, что западная магистральная линия не соответствует интересам страны, и, следовательно, необходимо наполнить внешнюю политику более «евразийским содержанием».

Лично я ничего не имею против того, чтобы во внешней политике Грузии присутствовало евразийское направление, однако следует понимать: когда мы говорим о функциональной полезности страны, это означает, что мы должны быть в равной степени ориентированы и на Запад, и на Восток, и на наших соседей.

Исключение любого важного вектора, в частности западного, лишает грузинскую внешнюю политику многовекторности и, по сути, делает её бесполезной.

Таким образом, открытость ко всем ключевым географиям — будь то Азия или Запад — подчёркивает нашу востребованность, делает внешнеполитическую линию Грузии более гибкой и конкурентоспособной. Поэтому отказ от западного курса — это не вопрос вкуса, а прямой ущерб нашим перспективам как государства, с которым и Восток, и Запад видят смысл строить отношения. Я считаю это одним из самых пагубных последствий происходящего сегодня.

– Вы отметили, что США имеют свои интересы на Южном Кавказе, но, кажется, в отношении Грузии все не так однозначно…

- Исходя из почерка официального Тбилиси, с сожалением должен отметить, что власти, мягко говоря, не проявляют должного желания и амбиций догнать те процессы, которые развиваются между нашими двумя соседями, и стать равноправным участником этих процессов.

Во всяком случае, это не выражается через системную государственную политику. Всё сводится, по сути, к популистским шагам — в частности, к известной практике открытых писем, которые не имеют ни политического веса, ни практической пользы с точки зрения реальной внешней стратегии. Эти действия, скорее, спекулятивны по своей сути и рассчитаны на внутреннее политическое потребление, не более того.

Если быть кратким, подобный подход досаден не только тем, что мы теряем конкретные исторические возможности и выгоды, но и тем, что он создает образ Грузии как инфантильной стороны в региональных отношениях.

– И где же выход из сложившейся ситуации?

- Мы не будем оригинальны, если скажем, что решение кроется в следующем: любая внешняя политика является продолжением внутренней, и наоборот — эти два направления тесно взаимосвязаны. Поэтому до тех пор, пока во внутренней политике страны не произойдут необходимые изменения, выражающиеся в обновлении политического поля, появлении новых участников в процессе принятия решений и формировании иного политического почерка, ожидать кардинальных перемен во внешней политике не стоит.

Это как раз тот случай, когда внешний курс станет естественным продолжением внутреннего обновления — тех перемен, которые так необходимы, чтобы Грузия вновь обрела себя хотя бы на уровне региональной политики.

– Вернемся к теме Южного Кавказа. Что вы можете сказать о роли «Среднего коридора»?

- «Срединный коридор» - это, по сути, возвращение к практике 90-х годов. А что тогда было этой практикой? Проекты Баку–Джейхан, Баку–Эрзурум, Баку–Супса — именно они делали Грузию экономически выгодным партнером. Но времена меняются, меняются контексты, реалии и подходы — и эту линию необходимо постоянно обновлять.

Эта функциональная полезность страны всегда нуждается в обновлении, и именно такие инициативы, как Средний коридор и черноморский электрокабель, становятся новыми инструментами в портфеле этой полезности. На мой взгляд, Средний коридор — это способ оживить и укрепить роль Грузии как связующего звена между регионами.

Более того, в случае успешной реализации проект может стать не только экономическим, но и геополитическим. «Средний коридор» по своей природе комплексен: он предусматривает не только транспортировку грузов, но и углубление сотрудничества стран-участниц в сфере безопасности и обмена разведывательной информацией.

Поскольку функционирование такого маршрута требует создания системы взаимной безопасности, работа в этом направлении станет неизбежной. Исходя из этого, я допускаю, что в случае полной реализации проекта мы сможем увидеть новый формат кооперации между странами Южного Кавказа и Центральной Азии.

Тика Жвания