Это не из за урана: что на самом деле стоит за войной Израиля и Ирана?

Шестой день эскалации конфликта между Израилем и Ираном. Израиль развязал войну против Ирана при поддержке США, несмотря на то, что Штаты официально не признаются в этом, однако Белый дом не скрывает своей готовности оказать Израилю содействие, поскольку тоже заинтересован в полной капитуляции властей Ирана.

Отношения между двумя государствами имеют долгую и сложную историю. До Исламской революции 1979 года Иран и Израиль поддерживали дипломатические и экономические связи. После прихода к власти исламской теократии отношения резко ухудшились, сформировав основу для продолжающейся идеологической и политической вражды.

Не секрет, что значительную роль в развитии конфликта играет политика Соединённых Штатов, являющихся ключевым стратегическим союзником Израиля. США оказывают военную и политическую поддержку Тель-Авиву, одновременно вводя жёсткие санкции против Ирана. Основной удар санкционной политики приходится на нефтяной сектор — основу иранской экономики.

И хотя на виду то, что Израиль и США выражают серьёзную обеспокоенность по поводу иранской ядерной программы, рассматривая её как угрозу региональной безопасности, и заявляют, что именно это стало  причиной обострения и эскалации конфликта, есть основания полагать, что обогащение урана Ираном — не единственная и не главная причина вовлечения ИРИ в войну.

Политика США на Ближнем Востоке неоднократно сопровождалась военными интервенциями, как это было в Ираке (2003), Ливии (2011) и Сирии (с 2014). Несмотря на попытки оправдать свои военные действия и  официальные объяснения, связанные с борьбой с оружием массового поражения, защитой гражданского населения, свержением диктаторского режима или противостоянием терроризму, многие факты и эксперты указывают на более глубокие мотивы — контроль над энергетическими маршрутами и сдерживание нежелательных крупных региональных акторов.

Как отмечает американский политолог Фрэнсис Фукуяма, вмешательства США зачастую преподносятся как действия в защиту безопасности и демократии, однако в их основе лежат прагматичные интересы — укрепление геополитического влияния и доступ к стратегическим ресурсам.

Тем не менее, несмотря на жёсткие международные санкции, особенно со стороны США, Ирану долгое время удавалось сохранять относительно высокий уровень экспорта. По последним данным, ежедневный объём экспорта нефти Ираном составляет около 1,3 млн баррелей в сутки — это максимальный показатель за последние два года. Часто нефть продаётся по ценам ниже рыночных, что позволяет Тегерану поддерживать экономическую устойчивость в условиях давления.

Среди основных покупателей иранской нефти:

· Китай — крупнейший потребитель, который закупает иранскую нефть как напрямую, так и через посредников;

· Объединённые Арабские Эмираты;

· Индия;

· Сирия;

· Венесуэла.

Чтобы обойти американские санкции, значительная часть поставок в Китай осуществляется через территорию Малайзии, где нефть «перемаркируется» и продолжает путь как продукция другого происхождения. Такая схема позволяет Тегерану сохранять экспортные потоки и минимизировать потери от санкционного давления.

Между тем по мнению российского востоковеда Руслана Сулейманова, эскалация между Израилем и Ираном обусловлена не одной, а целым комплексом причин: «Ядерная программа Ирана — это основной предлог для начала военной операции Израиля против Исламской Республики. Но насколько близок был Тегеран к обладанию ядерным оружием? Это открытый вопрос. Считается, что для создания ядерной бомбы необходимо обогащение урана до уровня 80–90 процентов. Согласно последним данным, уровень обогащения урана в Иране не превышал 60–70 процентов. По данным американской разведки, Ирану требовалось ещё три года для получения ядерного оружия».

Сулеманов также подчёркивает: «Нефть, на мой взгляд, не является скрытым фактором. Эта операция, наоборот, опасна для Соединённых Штатов в первую очередь, да и для Израиля тоже. Соединённые Штаты всячески дистанцируются от этой операции, хотя опция вмешательства в конфликт существует. Но есть и вариант договориться с Ираном. И неслучайно за последние месяцы состоялось целых пять раундов переговоров между Вашингтоном и Тегераном. Я не думаю, что американцы пойдут на военное вмешательство по типу Ирака или Афганистана. Иран — совершенно другая страна, с гораздо большим населением, с гораздо большей территорией. Это — самое крупное государство по площади на Ближнем Востоке. Максимум, что могут позволить себе Соединённые Штаты — это удары с воздуха».

«В совокупности Иран и Израиль — враждебные государства уже много лет, с момента основания Исламской Республики Иран в 1979 году. Безусловно, то напряжение, которое накапливалось между двумя странами, те угрозы, которые существовали многие годы, и сам факт того, что обе стороны готовились к войне, держали в уме возможность военного противостояния — всё это в итоге вылилось в то, что мы наблюдаем сейчас. Это квинтэссенция многих лет вражды, ненависти и накопления вооружений. Здесь я бы не стал сбрасывать со счётов и фактор ядерного оружия. Действительно, с точки зрения Израиля, приближение Ирана к обладанию ядерным потенциалом стало прямой угрозой существованию государства. Ну и чисто политические причины, в Израиле сложная внутренняя ситуация. Буквально незадолго до начала операции против Ирана в Кнессете прошло голосование о самороспуске законодательного органа, и Нетаньяху с огромным трудом удалось сохранить парламентское большинство», — добавил политолог.

Однако политолог Вугар Зифероглу в беседе с Minval заявил, что нефть — не просто экономический ресурс, а важнейший инструмент геополитического влияния: «США не хотят допустить, чтобы Иран усиливал влияние за счёт энергетики и географии. Ормузский пролив, через который проходит более 20% мировых нефтяных поставок, делает Иран особенно важным элементом глобальной энергетической безопасности».

Вугар Зифероглу также отмечает, что ядерный вопрос — лишь верхушка айсберга: «Запад, в особенности Израиль и США, использует угрозу ядерной программы как инструмент давления. Израиль сам не является нефтяной державой, он тесно координирует с США, для которых контроль над энергетическими маршрутами в Персидском заливе жизненно важен. Иран контролирует выход к Ормузскому проливу, через который проходит более 20% мировых нефтяных поставок. США не хотят допустить, чтобы Иран с помощью своей нефти, газа и географии усиливал своё влияние на страны Азии и Европы, и таким образом манипулировал бы рынком нефти и финансировал прокси-группировки («Хезболлу», хуситов и др.). Надо особо подчеркнуть, что нефть — не просто ресурс, а инструмент геополитического влияния, особенно в эпоху глобальной энергетической конкуренции».

Политолог добавил, что «Ирак и Ливия стали жертвами операций под лозунгом борьбы с оружием массового поражения. Однако Иран — это страна с 86 млн населения, мощным ракетным арсеналом, разветвлённой сетью прокси-групп в регионе, гораздо более устойчивой государственной системой. Прямое вторжение, конечно же, маловероятно, но сценарий «ослабления изнутри» и гибридного воздействия — уже в процессе: «Информационные и кибератаки, поддержка оппозиции, точечные ракетные удары по инфраструктуре. Борьба за влияние (Сирия, Ливан, Йемен, Ирак) — часть общей картины. Геостратегические интересы США — доминирующий фактор. США рассматривают Иран как главный вызов своей архитектуре безопасности в регионе».