Иран между санкциями и войной: протесты низов и раскол верхушки АНАЛИТИКА

В Иране складывается классическая революционная ситуация.

На фоне глубокого внутреннего кризиса и неудач во внешней политике внутри режима усиливается борьба за власть.

Президент Масуд Пезешкиан и поддерживающие его реформаторы - бывшие президенты Мохаммад Хатами и Хасан Роухани, а также находящийся под домашним арестом кандидат выборов 2009 года Мир-Хоссейн Мусави - открыто выступают за принятие условий президента США Дональда Трампа. Они считают, что Иран должен отказаться от обогащения урана в обмен на снятие санкций. Кроме того, реформаторы предлагают перенаправить часть средств из оборонного сектора в гражданскую сферу.

Недавно они публично заявили о своей позиции, а также высказались за проведение референдума о дальнейшем политическом курсе страны. Их идеи находят отклик в обществе: опубликованный в Иране соцопрос показал, что 85% граждан полагают необходимым улучшить отношения с президентом США для снятия санкций. Вместе с войной против Израиля именно санкции иранцы называют главной причиной нынешнего бедственного положения.

В ответ близкое к КСИР (Корпус стражей исламской революции – ред.) информационное агентство «Тасним», предостерегло общественность от деятельности реформистских фракций и предупредило о риске появления «иранского Горбачева». Под этим подразумевается Михаил Горбачев, чья политика привела к распаду СССР.

Заместитель директора Центра стратегических исследований при информационном агентстве Джафар Хасанхани, заявил на страницах издания: «После завершения войны Ирана с сионистами и Америкой реформаторы, которые долгое время не были движущей силой политического развития страны и, отстав от хода событий, превратились во второстепенную общественно-политическую силу, начали активную деятельность, требуя фундаментальных перемен. Однако призывы к глубоким и структурным изменениям в условиях кризиса и войны неразумны и нерациональны. Одним из примеров политиков, которые, похоже, попали в ловушку Горбачева, является бывший президент Хасан Роухани».

Из-за того, что верховный лидер Ирана Али Хаменеи - человек, в руках которого еще недавно была сосредоточена власть, близкая к абсолютной, - вынужден скрываться от израильских ударов, его контакты с другими иранскими политиками и военными стали редкими. На фоне фактической изоляции 86-летнего рахбара (так в Иране называют аятоллу Хаменеи – ред.) реальная власть постепенно переходит к коллективным структурам, объединяющим разные фракции режима: от президента Масуда Пезешкиана, исполняющего функции главы правительства, до всесильного КСИР.

При этом настоящим хозяином Ирана остаются не реформаторы, а именно КСИР, как его еще часто называют - Революционная гвардия. Это ядро политико-экономической системы страны, ее «глубинное государство». Обладая 120-тысячной армией, сетью ополченцев «басидж», которых используют для подавления массовых протестов, а также собственными разведывательными структурами, Революционная гвардия давно подмяла под себя всю систему власти.

КСИР подчинил множество министерств и ведомств, судебные органы и прокуратуру, а через сеть государственных и полугосударственных компаний установил контроль над половиной экономики. Эти структуры, зачастую управляемые родственниками высокопоставленных командиров корпуса, стали механизмом «освоения бюджетных средств» и распределения ресурсов внутри элиты.

Фактически, как отмечает один из ведущих современных иранистов Али Альфонех, Иран уже давно превратился из исламской республики в военную диктатуру. Разница лишь в том, что в КСИР берут наиболее религиозных и идеологически лояльных солдат и офицеров, тогда как обычная армия, хотя и численно куда мощнее (около 400 тысяч человек), играет второстепенную роль и не имеет такого политического влияния.

Верховный лидер фактически передал страну в аренду КСИР в обмен на сохранение собственной власти. Но в условиях, когда он вынужден скрываться от израильских ударов, роль КСИР стала особенно значимой. Именно Революционная гвардия сегодня выступает главным оплотом жесткой линии и открыто противостоит предложениям реформаторов, настаивая на продолжении конфронтации с США.

КСИР обвиняет реформаторов почти в измене. Но почему он не решается просто устранить их с политической сцены или арестовать? Проблема в том, что легитимность самого КСИР в обществе крайне низка. На президентских выборах реформистские кандидаты с программой прекращения репрессий, диалога с Трампом ради снятия санкций и перенаправления средств с военных программ на развитие гражданского сектора, стабильно оказываются намного популярнее выдвиженцев от КСИР или верховного лидера. Реформаторы почти всегда выигрывают.

Чтобы не допустить этого, на выборах 2021 года, больше похожих на назначение ставленника верховного лидера, консерватора Эбрахима Раиси, власти просто сняли около 600 кандидатов, оставив в бюллетене лишь семерых. Из гонки убрали все заметные фигуры, включая реформаторов и независимых политиков, чтобы обеспечить победу Раиси.

После его загадочной гибели в авиакатастрофе, Хаменеи допустил к выборам 2024 года реформатора Масуда Пезешкиана и тот, предсказуемо, одержал победу.

Особенностью Масуда Пезешкиана является и то, что он тесно связан с азербайджанскими лоббистами и сумел одержать победу на выборах во многом за счет голосов азербайджанских регионов.

При этом на выборы в целом не приходит почти половина иранцев, и именно среди тех, кто игнорирует голосование, чаще всего вспыхивают бунты и восстания. Нередко протестуют и сторонники реформаторов.

По этой причине для системы крайне важно наличие реформаторов во власти. Они придают режиму хотя бы видимость легитимности и выполняют роль своеобразной «смирительной рубашки» для народного недовольства. Для правящего в Иране слоя -нескольких тысяч чиновников и связанных с ними бизнесменов - главным остается сохранение власти и богатства, контроль над государственными структурами, крупными компаниями и финансовыми потоками, которые перетекают из бюджета в их карманы. Эта элита, все более оторванная от остального общества, вынуждена балансировать между силовым подавлением протестов и сохранением хотя бы остаточной популярности. Поэтому ей одинаково необходимы и силовики КСИР, и гибкие реформаторы, готовые идти на уступки населению.

Пока Хаменеи прячется от израильских ударов, иранские реформаторы осмелели и стали все громче отстаивать свою линию. Это вызвало раздражение КСИР и усилило противоречия внутри системы.

Рост внутренних конфликтов в иранской верхушке совпадает с повседневными бедами простых граждан: веерные отключения света и воды, рост цен, новые забастовки, которые вспыхнули с новой силой после войны с Израилем. Инфраструктура страны буквально рассыпается на глазах. В Ширазе и ряде других городов прошли протесты. На улицах звучит новый лозунг, быстро ставший популярным: «Жизнь, вода, электричество!». Рабочие бастуют из-за низких зарплат и постоянных задержек выплат, которые тянутся месяцами.

Кризис приобретает все больше измерений. Неудачи в войне с американо-израильской коалицией: всего за 12 дней июньских боев ВВС ЦАХАЛа уничтожили иранские системы ПВО на западе и в центре страны, атаковали сотни стратегических объектов, повредили ядерные и оборонные предприятия, ликвидировали до 30 высокопоставленных военных и фактически установили контроль в иранском небе. К этому добавляется обвал энергетики и водоснабжения, неуклонный рост цен, недовольство рабочего класса и интеллигенции. И теперь еще кризис в верхушке, где борьба фракций обостряется с каждым днем.

Все это складывается в картину, которую классическая политология называет революционной ситуацией: недовольство низов и раскол верхов.

И это еще без учета национальных противоречий, а они в Иране чрезвычайно остры. Азербайджанцы, курды, белуджи и другие народности чаще всего выходят на протесты, ведь именно в их регионах бедность и языковая дискриминация ощущаются особенно тяжело по сравнению с более благополучными персоязычными районами.

Все сказанное, разумеется, еще не означает, что революция неизбежна. Смена политической системы может и не произойти, если разные фракции режима сумеют договориться и хотя бы частично обратить внимание на бедственное положение неимущих. Но становится всё очевиднее: страна балансирует на грани взрыва. И сколько еще продлится это опасное равновесие не знает никто.