Кризис в Иране: внешняя угроза и внутренняя борьба за власть Аналитика Шерешевского

Иран переживает тихий политический кризис после поражения в июньской 12-дневной войне с американо-израильской коалицией. Израиль продолжает операции низкой интенсивности: взрываются иранские фабрики и энергетические установки (энергетика и без того в тяжелом положении), гибнут при странных обстоятельствах высокопоставленные чиновники. После того как ВВС Израиля и его силы коммандос убили до 30 высокопоставленных военных и множество ядерных физиков, нет никаких сомнений в том, что они намерены продолжать.

Медленно, но верно приближается новый раунд ирано-израильского полномасштабного противостояния. США настаивают на полном отказе Ирана от систем обогащения урана — их отсутствие поставило бы страну в полную зависимость от иностранных поставщиков, став сдерживающим фактором как для военной, так и для гражданской ядерных программ. Это ослабило бы Тегеран — главного геополитического противника США на Ближнем Востоке. Иран не соглашается. Трудно представить себе, что администрация Дональда Трампа примет иранский отказ от обсуждения этого вопроса, который она считает ключевым. Это означает, что с высокой вероятностью США дадут Израилю зеленый свет на новые удары по Ирану, чем тот и воспользуется.

Иран также является главным геополитическим и идеологическим противником Израиля на Ближнем Востоке. Поэтому в самом Израиле руководство может применить стратегию, которая называется «подстригать газон». Имеется в виду систематическое разрушение военной мощи и инфраструктуры Ирана, направленное на подрыв, ослабление и фрагментацию государственной системы. Израиль именно так поступал в Сирии, годами нанося удары по военным базам и другим объектам режима Башара Асада, и в конце концов достаточно ослабил его для того, чтобы этот режим пал под ударами оппозиции. В ходе 12-дневной войны Израиль сумел уничтожить иранские системы ПВО в центральном и западном Иране, захватил воздушное пространство над этой страной и намерен использовать свое преимущество для систематических ударов, ослабляющих, а в идеальном для него сценарии разрушающих режим в Тегеране.

Иранские ракетные удары по Израилю не смогли нанести серьезный ущерб его оборонной и энергетической инфраструктуре, хотя и вызвали жертвы среди гражданского населения. Но итогом 12-дневной войны стал лишь рост популярности премьер-министра Израиля Беньямина Нетаньяху внутри страны, что само по себе является для него серьезным стимулом для новой войны с Ираном. Очередные удары, возможно, будут нанесены осенью или зимой.

В таких условиях Иран вынужден прятать своих ядерных физиков. Сообщается, что им больше не позволят преподавать на их прежних местах работы и они даже не смогут жить в прежних домах. Теперь их переводят в столицу или города на северном побережье, или в другие укрытия. Как минимум речь идет о 15 из 100 выживших учёных, имена которых есть в чёрном списке Израиля.

Политические перемены

Иран прячет не только физиков-ядерщиков. Израильский натиск способствует появлению коллективного руководства. Аятолла Али Хаменеи, верховный лидер, опасаясь покушений и бомбежек, почти разорвал связи с управленческими структурами. Это ведет к политическим переменам, тем более в иранской теократии, где слово верховного лидера имеет не только политическое, но и религиозное значение.

В иранской системе верховный лидер, Хаменеи, обладает почти абсолютной и пожизненной властью. Он командует всеми силовыми структурами, управляет огромными социальными фондами, является главным авторитетом в вопросах богословия и права и может вмешиваться в решение любого вопроса, от экономики до международной политики, — его слово является определяющим.

Впрочем, еще много лет назад он передал страну в аутсорсинг КСИР. Напомним, что в Иране существуют две армии: обычная и КСИР — Корпус стражей исламской революции — самостоятельная вооруженная организация, состоящая из религиозных офицеров и солдат (около 120 тыс.). Именно КСИР сосредоточил в своих руках огромное политическое влияние, взяв под контроль множество государственных ведомств, силовые структуры, секретные операции за рубежом, большую часть экспорта, а также иранские компании (частные и государственные), производящие около половины ВВП. В обмен на огромное влияние и возможность обогащаться, КСИР обеспечивает власть верховного лидера. Но проблема заключается в том, что эти силы неоднородны, внутри КСИР борются различные семейные и ведомственные интересы, и некоторые эксперты полагают, что он может начать распадаться на конкурирующие группировки, крышующие разные отрасли, регионы и компании. В отсутствие постоянной связи с верховным лидером, его могущественная канцелярия теряет влияние, и сдерживающие распад КСИР указания становятся редкими, эпизодическими.

Президент, скорее, глава экономического блока, нечто вроде слабого премьер-министра при мощном автократе. Однако нельзя исключать, что в случае с Махмудом Пезешкианом это не совсем так. Иран бурлит, часто взрывается бунтами и восстаниями. Пезешкиан связан с относительно либеральной и относительно популярной фракцией реформаторов, которые хотели бы смягчить репрессии внутри страны и договориться с Западом. Кроме того, он связан с региональными лоббистами в азербайджанонаселенных районах страны, что весьма важно, ибо азербайджанцы составляют не менее трети населения Ирана. Поэтому и КСИР (хотя он Пезешкиану не подчиняется), и канцелярия верховного лидера вынуждены считаться с президентом.

Сегодня, в отсутствие великого аятоллы, принятие ключевых решений в области обороны, политики и экономики было делегировано Совету по обороне, в состав которого входят главы трех ветвей власти и высокопоставленные военные. Там присутствуют президент Масуд Пезешкиан, спикер парламента Мохаммад-Багер Галибаф (управляющий главной строительной компанией КСИР), глава судебной власти Голам-Хоссейн Мохсени Эджеи, а также представители Корпуса стражей Исламской революции, возможно, бывший главнокомандующий КСИР Мохсен Резаи, и командование иранской армии.

Резаи утверждает, что Хаменеи продолжает отдавать приказы, оставаясь главнокомандующим вооруженными силами. Но так ли это? Хорошо информированное американское издание Axios сообщает, что совместные усилия США и Турции, которые хотели добиться встречи между министром иностранных дел Ирана Аббасом Арагчи и вице-президентом США Дж. Д. Вэнсом, закончились безрезультатно. Причиной провала стала неспособность иранского правительства связаться с Хаменеи для получения разрешения. Такая слабая связь с главнокомандующим, верховным правителем означает, что инициатива принятия решений переходит в руки других лиц и структур.

Кроме Совета по обороне, существует Высший совет национальной безопасности (ВСНБ), который также объединяет в своих рядах силовиков. Остается загадкой, зачем понадобилось дублировать его функции, создавая новый Совет по обороне? Это может указывать на растущую борьбу за власть внутри режима, на попытку разных лиц и структур перетягивать канаты, отбирая у других управленческие функции.

Усиливается борьба кланов и группировок. Например, секретарем Высшего Совета национальной безопасности — органа, объединяющего всех силовиков, недавно назначен Али Лариджани — представитель влиятельного семейного клана (его брат, Садик Лариджани, — глава судебной системы). Некоторые считают Лариджани представителем центристской или т.н. конституционалистской фракции режима. По крайней мере, он, находясь на прежнем посту — на посту председателя парламента (меджлиса), выступал за расширение полномочий этого органа, имеющего лишь незначительную власть. Другие воспринимают его в качестве консерватора, близкого к верховному лидеру Али Хаменеи. Однако все указывают на большие политические амбиции Лариджани и на его прагматизм. И самое главное — клан Лариджани недавно считался утратившим власть или ослабленным. Сегодня это очевидно не так.

Наконец, обращают на себя внимание обострившиеся конфликты между разными фракциями режима в связи с темой Зангезурского коридора. И это — серьезный индикатор перемен. Советник верховного лидера Ирана Али Хаменеи, консерватор (приниципиалист) Али Акбар Велаяти, заявил, что Иран не допустит создания коридора через Армению, так как, по его мнению, это якобы является стратегической угрозой для Ирана. Но, со своей стороны, президент Масуд Пезешкиан сообщил, что Иран поддерживает создание коридора, если он не будет препятствовать иранской торговле и связям на севере (т.е. с Арменией и Россией).  Это заявление вызвало, в свою очередь, гневную реакцию КСИР. 

Похожие конфликты случались в Иране и в прошлом. Однако в контексте происходящих событий они могут считаться маркером, указывающим на растущие внутренние разногласия.

Коллегиальное руководство, которое формируется сегодня в Тегеране, может объединить разнородные элементы. Но происходящее усиливает разногласия и борьбу за власть внутри режима, увеличивая его хрупкость и усиливая кризис в стране.