Лаборатория бесчеловечности продолжение главной темы

Судан, некогда крупнейшее государство Африки, занимавшее территорию более 2,5 миллиона квадратных километров, в 2011 году потерял юг, и на карте появился новый субъект - государство Южный Судан. Сегодня Судан вновь переживает раскол, на этот раз внутренний. После перехода города Эль-Фашир под контроль мятежных «Сил быстрого реагирования» (RSF) страна фактически разделена на восточную и западную части. При нынешней динамике и степени деградации институтов власти Судан приближается к финальной точке государственного коллапса.

Эль-Фашир — административный центр провинции Дарфур и ключевой стратегический пункт, в котором на глазах у всего мира, продолжается геноцид. Мятежники уничтожают нилотские народы, а международное сообщество делает вид, что ничего не происходит. Заявления ООН и правозащитных организаций, давно превратившихся в формальные структуры, не оказывают на мировое общественное мнение никакого влияния. Генерал-майор Мохаммед Хамдан Дагало, командующий RSF, заявил: «Освобождение Эль-Фашира — это освобождение Судана. Новый Судан движется вперед, старый Судан рушится».

Ни одна страна не признает открыто причастности к гражданской войне в Судане, хотя круг участников очевиден. Режим в Хартуме поддерживают Россия и Китай. Запад, напротив, делает ставку на RSF

Слова суданского генерала – это не политическая метафора, а фактический план расчленения страны и создания на западе параллельного государства. В результате Судан фактически разделен надвое. Восток — от Порт-Судана до Красного моря — контролирует правительство в Хартуме, а запад и Дарфур удерживают мятежники.

Губернатор Северного Дарфура Мини Арко Минави открыто заявил, что за падением Эль-Фашира стоит иностранное вмешательство. По его словам, мятежники получили «материальную, логистическую и разведывательную поддержку от оккупационных государств». Он подчеркнул, что из-за отключения спутниковых каналов связи армейские командные центры оказались полностью изолированными: «Ваше молчание войдёт в историю как эпоха, когда человечество отказалось от человечности». По словам Минави, «тех, кто превращает деньги в топливо для геноцида, можно называть только преступниками и никак иначе».

Характерно, что ни одна страна не признает открыто причастности к гражданской войне в Судане, хотя круг участников очевиден. Режим в Хартуме поддерживают Россия и Китай — как поставщики вооружений и партнеры по ресурсным проектам. Запад, напротив, делает ставку на RSF, воспринимая их как силу, способную ослабить влияние Москвы и Пекина. Ливия служит для мятежников тылом и источником вооружений. В результате Судан вновь стал ареной глобального передела интересов — новой версией старого африканского сценария, по которому национальные конфликты превращаются в проекции чужих войн.

Первый командир джанджавидов, Али Абдуррахман, ныне находится под судом в Гааге за геноцид, но его бывший соратник, Хамидти, продолжает ту же войну, лишь под новым названием и под покровительством новых союзников

Трагедия Дарфура длится уже более двух десятилетий. В 2003 году местные племена подняли восстание против арабского большинства. Тогдашний президент Судана Омар аль-Башир ответил созданием неформальных вооруженных формирований — джанджавидов, прозванных «всадниками-дьяволами». Тактика выжженной земли, массовые убийства, сожжённые деревни и изнасилования стали повседневностью. За несколько лет погибло около 300 тысяч человек, миллионы превратились в беженцев.

Когда в 2019 году Хартум подписал мирное соглашение с повстанцами, джанджавиды уже превратились в самостоятельную политическую и экономическую силу, контролировавшую сельское хозяйство, транспорт и топливные поставки — по сути, целую теневую экономику страны. Тогда их переименовали в «Силы быстрого реагирования» и пообещали интегрировать в регулярную армию. Однако вместо этого в Судане произошла очередная «революция», организованная при активной поддержке Запада. RSF объединились с армией и свергли аль-Башира, положив конец его тридцатилетнему правлению.

Но и этот союз оказался недолговечен. Уже через два года лидер RSF генерал Мохаммед Хамдан Дагало, известный как Хамидти, отказался подчиняться регулярной армии. Началась гражданская война, а в действительности борьба не за идеалы, а за власть, ресурсы и контроль над золотыми рудниками Дарфура.

Трагедия Дарфура длится уже более двух десятилетий

Первый командир джанджавидов, Али Абдуррахман, ныне находится под судом в Гааге за геноцид, но его бывший соратник, Хамидти, продолжает ту же войну, лишь под новым названием и под покровительством новых союзников. Международные суды, карающие одного палача, оставляют другому свободу и легитимацию.

По масштабам гуманитарной катастрофы, числу беженцев и уровню голода Судан приближается к абсолютному пределу. Это не просто очередной кризис — это распад государства как системы. После отделения Южного Судана страна раскалывается во второй раз, и на пепелище прежней государственности продолжаются ритуальные танцы бесконечного насилия. Невольно вспоминаются слова Вальтера Беньямина, написанные девяносто лет назад:

«Самоотчуждение человечества достигло той степени, которая позволяет переживать своё собственное уничтожение, как эстетическое наслаждение высшего ранга».

Сегодня слова Беньямина звучат как диагноз эпохе, в которой гибель целой страны становится не трагедией, а зрелищем. Судан превращается в лабораторию бесчеловечности, где человечество наблюдая за собой, не узнаёт собственного лица.