Последний акт PKK: финал террора или новая фаза под чужими флагами?

БАКУ /Trend/ - 12 мая 2025 года — дата, которую многие поспешили назвать исторической. Рабочая партия Курдистана (PKK), с 1984 года ведущая террористическую деятельность против Турции, официально признанная террористической организацией не только самой Анкарой, но и США, Великобританией и рядом стран ЕС, заявила о прекращении вооружённой борьбы и о своём самороспуске. Это заявление вызвало бурную международную реакцию, но не произвело впечатления на Турцию. Вместо облегчения и дипломатических реверансов последовала сдержанная пауза. И в этой тишине Анкара услышала не конец конфликта — а, возможно, начало его новой, куда более коварной фазы.

Реакция турецкого государства была точной и однозначной. Президент Реджеп Тайип Эрдоган прямо обозначил стратегическую линию: «Мы рассматриваем это как шаг, охватывающий не только Северный Ирак, но и все ответвления организации в Сирии и Европе». За этими словами стоит не дипломатический тон, а жёсткая политическая логика: заявление террористов не заменяет их демонтаж. Без полной ликвидации всех связанных с PKK структур — от YPG и PYD в Сирии до транснационального крыла KCK — любое заявление о «разоружении» будет воспринято как тактический манёвр, рассчитанный на легитимацию под новым брендом.

PKK никогда не была лишь боевой группой. Это террористическая сеть с разветвлённой инфраструктурой, которая десятилетиями действовала не только в горах Кандиля, но и в городах, университетах, НКО, через медиаресурсы, псевдоженские движения и политические фронты. Её идеологическая основа — Демократический конфедерализм — лишь инструмент, за которым прячется всё та же цель: подрыв территориальной целостности Турции, создание зон этно-политического влияния и дестабилизация ближневосточного региона.

Поэтому, когда боевики PKK говорят о «самороспуске», Турция не обманывается. Это уже не первый раз, когда террористы меняют обёртку, чтобы сохранить суть. Ни YPG, ни PYD, ни так называемые Сирийские демократические силы (SDG) не отказались от методов и идей, сформированных под командованием Оджалана. Ни одна из этих структур не признала связи с PKK, но вся их история и командный состав говорят об обратном.

Сегодня перед Турцией — не дипломатическая задача, а оперативно-стратегическая развилка. Либо «самороспуск» станет началом реального уничтожения террористической инфраструктуры во всём регионе, включая Сирию и Европу, либо это окажется очередным камуфляжем для перегруппировки, вхождения в международную политическую систему под видом «модернизированных партнёров».

Но Турция больше не играет в риторику. Она видит — и называет вещи своими именами. И если террористы PKK пытаются сменить костюм, но не суть, Анкара ответит не аплодисментами, а точечными действиями. Потому что в вопросе национальной безопасности компромиссов не бывает.

От отрицания к косвенному признанию: переговоры или их имитация?

Заявление Мазлума Абди о наличии прямых и посреднических каналов связи с Турцией стало первым подобным сигналом с начала гражданской войны в Сирии. Его интервью телеканалу Shams TV, в котором он заявил об открытости к встрече с Эрдоганом, вызвало резонанс. Вскоре портал Al-Monitor сообщил, что Анкара якобы рассматривает проведение встречи с участием министра иностранных дел Хакана Фидана или главы MİT Ибрагима Калына.

Однако турецкие официальные источники немедленно опровергли эту информацию. В комментарии Reuters дипломатический источник заявил, что «сообщения о переговорах не соответствуют действительности». Такая реакция типична для Турции, предпочитающей скрытность и использование разведывательных каналов в диалоге с фигурами, официально признанными террористами.

Тем не менее источники, близкие к спецслужбам, указывают: контакты действительно существуют, и ключевую роль в них играют не дипломаты, а представители Национальной разведывательной организации Турции (MİT). Этот механизм позволял Турции вести диалог даже в годы наибольшей эскалации — вспомним встречи с Салихом Муслимом в 2013–2014 годах в рамках мирного процесса.

Хронология: от Кобани до нового Кандила (2022–2025)

С 2022 года ситуация в Северной Сирии и Ираке прошла ряд критических фаз:

2022: Турецкая армия проводит серию операций против позиций PKK в районе ЗАП (Зоны антитеррора), расширяя зону контроля в Северном Ираке. 2023: Усиление координации между MİT и иракскими спецслужбами. Багдад впервые признаёт участие турецких подразделений в совместных операциях против HPG. 2024: Израиль активизирует удары по позициям иранских прокси в Сирии, косвенно дестабилизируя позиции PYD и провоцируя отход части их бойцов. Март 2025: MİT проводит спецоперацию по ликвидации ключевых командиров KCK на севере Ирака. 12 мая 2025: PKK объявляет о самороспуске. 27 мая 2025: Мазлум Абди заявляет о наличии каналов связи с Турцией.

На фоне этих событий можно утверждать: с военной точки зрения Турция достигла оперативного превосходства, а политический ландшафт подвергается трансформации.

Интересы сторон: геополитическая шахматная доска

Турция стремится к полной ликвидации PKK и её сирийских и иракских ответвлений, а также к стабилизации сирийского приграничья через механизм «глубокой безопасности» и возможную интеграцию территорий под контроль Дамаска при гарантиях исключения YPG из уравнения.

СДС и PYD пытаются сохранить политическое и военное присутствие, играя на поле международной легитимации, особенно используя американское покровительство.

Иракский Курдистан (KRG) заинтересован в устранении PKK с территории Синджара, где ведётся конкуренция за влияние с Багдадом и шиитскими милициями.

США не заинтересованы в конфликте между Турцией и СДС, поскольку СДС является их ключевым партнёром в борьбе против «Исламского государства». Однако Вашингтон не может прямо признать PYD/YPG как неотъемлемую часть PKK, поскольку это подорвало бы юридическую основу американского военного присутствия в регионе.

Россия сохраняет влияние через Дамаск и использует курдский фактор как рычаг давления на Турцию.

Иран ведёт игру против всех: поддерживает шиитские формирования, противодействует Турции в Синджаре и нейтрализует курдское движение на собственной территории.

Израиль, усилив удары по иранским объектам в Сирии, способствует снижению автономии SDF и усилению зависимости курдов от западной поддержки.

Конфедерализм как идеологическая маскировка: от Оджалана к Мазлуму Абди

Идеология Демократического конфедерализма, разработанная Абдуллой Оджаланом после его ареста и изоляции на острове Имралы, стала официальной философией большинства курдских структур, включая PYD, YPG, YPJ и SDG. Её сущность заключается в отрицании необходимости создания независимого государства, вместо чего предлагается построение децентрализованной системы самоуправляемых общин — по сути, параллельной государственности.

На практике эта идеология стала прикрытием для создания новой модели власти, где идеология смешивается с милитаризмом, этничностью и авторитарной вертикалью, контролируемой структурами, исторически и функционально связанными с PKK.

Ключевыми элементами остаются:

Жинеология — «наука о женщине», идеологическая база, оправдывающая участие женщин в вооружённой борьбе и политике. Она активно реализуется в деятельности YPJ и YJA Star. Антикапитализм и антиерархизм — в теории отвергаются государственные структуры, но на деле устанавливается монополия PYD и её военных подразделений. Негласное лидерство Оджалана — его портреты, лозунги и цитаты являются обязательными в офисах PYD и на базах YPG.

Поэтому, когда Турция настаивает, что YPG является лишь новым брендом PKK, она опирается не только на разведданные, но и на идеологическое и кадровое тождество.

Силы на местах: численность, потери, контроль

Территориальный контроль (по состоянию на май 2025):

СДС контролируют около 22% сирийской территории, включая Хасаку, часть Ракки и обширные участки Дейр эз-Зора. Турция и силы «Сирийской национальной армии» контролируют зону шириной до 40 км вдоль границы, включая Африн, Телль-Абъяд, Рас аль-Айн. Режим Асада контролирует 63% территории Сирии, в т.ч. Алеппо, Дамаск, побережье и юг. Силы, лояльные Ирану, сосредоточены на юге Дейр эз-Зора и на востоке Алеппо.

Численность и потери:

По оценкам МИД Турции, численность YPG в составе СДС — от 35 000 до 50 000 человек. Женские подразделения YPJ насчитывают около 8 000. С 2016 года Турция уничтожила более 15 000 боевиков PKK/YPG в операциях «Щит Евфрата», «Оливковая ветвь», «Источник мира» и «Коготь-Меч». В Северном Ираке за 2022–2024 годы устранено не менее 1600 активистов PKK, включая командный состав.

Роль разведки и армии: кто определяет политику Анкары?

На текущем этапе именно Национальная разведывательная организация Турции (MİT) задаёт параметры диалога — если он существует — с СДС. Глава MİT Ибрагим Калын играет ключевую роль не только как координатор действий в Сирии и Ираке, но и как архитектор параллельных дипломатических каналов.

Военное командование (Türk Silahlı Kuvvetleri) обеспечивает операционные позиции, в том числе логистические маршруты, контроль за приграничными переходами и разведку вглубь территории.

MİT создал сложную сеть лояльных источников в курдской среде Сирии, включая бывших бойцов SDF, перебежчиков и племенные формирования.

Армия (в т.ч. специальные части «Bordo Bereliler») располагает постоянными военными базами на севере Ирака — Батюфа, Башика, Кани-Маси — и координирует действия с воздушной поддержкой на территории Сирии.

Наличие собственной полевой инфраструктуры позволяет Турции вести разведку, диверсионные операции, ликвидировать командиров террористических ячеек и поддерживать инициативу без необходимости в формальных соглашениях с Асадом или Ираном.

Реакции региональных и международных акторов

США — публично продолжают считать СДС союзником в борьбе против ИГИЛ. Однако в частных брифингах Пентагон выражает обеспокоенность возможностью новой военной операции Турции, которая поставит под угрозу стабильность лагерей сдерживания джихадистов.

Россия — стремится использовать ситуацию как рычаг в переговорах с Турцией по Идлибу. Москва готова способствовать формальной интеграции YPG в ряды сирийской армии в обмен на отказ Анкары от поддержки сирийской оппозиции.

Иран — обеспокоен укреплением турецкого влияния в Ираке и Сирии. Корпус стражей исламской революции (КСИР) рассматривает автономные курдские зоны как угрозу территориальной целостности Ирана и активно работает против любых форм курдской автономии.

Израиль — усиливает активность на юге Сирии, тем самым ослабляя союзников Ирана и способствуя размыванию контроля режима Асада. Косвенно это бьёт и по позициям курдов, которые оказываются в более уязвимом положении.

Европейский союз — хранит молчание. Его роль — исключительно гуманитарная и декларативная. Однако курдская диаспора в Германии и Франции продолжает лоббировать интересы PKK/PYD через партийные каналы.

Сценарии: между войной и переговорами

Сценарий 1: Интеграция YPG в сирийскую армию
Наиболее предпочтительный для России и формально приемлемый для Турции. Однако он может быть реализован лишь в обмен на гарантию устранения командного состава, связанного с PKK. Асад, тем не менее, не желает усиливать свои вооружённые силы элементами с сомнительной лояльностью.

Сценарий 2: Конфедеративный компромисс
Создание автономной зоны под надзором ООН или международных наблюдателей. Турция категорически против, опасаясь прецедента для своих юго-восточных провинций.

Сценарий 3: Военное обострение
В случае имитации разоружения и продолжения провокаций возможна новая крупномасштабная операция ВС Турции в районе Камышлы или Хасеки.

Сценарий 4: Посредничество третьих стран
Катар, Ирак и Азербайджан могут быть использованы как нейтральные площадки для верификации разоружения и политических переговоров. Турция заинтересована в формате, где не участвуют США и ЕС.

Геополитика без иллюзий

…Потому что для Турции безопасность — не предмет торга, а красная линия, за которой не бывает компромиссов. И если сегодня кто-то называет себя «Сирийскими демократическими силами», но вчера держал в руках знамя PKK, он должен понимать: смена флага не отменяет прошлого, а доверие не строится на политической маскарадной игре.

Мир возможен — но не на условиях тех, кто десятилетиями держал оружие против турецкого государства. Он возможен только там, где оружие действительно опущено, идеология террора разоблачена, а связи с организацией, проливавшей кровь граждан Турции, навсегда разорваны.

Турция научилась читать между строк, распознавать жесты в момент, когда за ними прячется тактический манёвр. И если «новая глава» курдского вопроса будет снова написана теми же руками, но другим шрифтом — Анкара разорвёт её прежде, чем она станет угрозой.

Потому что мир — это не слабость. Это — преимущество сильного, который в любую минуту готов напомнить: защита нации — не предмет диалога, а обязанность государства.

Baku Network