Сын лидера исламской революции в интервью : Без устранения Хаменеи не получится

Верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи отверг ультиматум президента США Дональда Трампа, касающийся безоговорочной капитуляции Исламской Республики.

О том, к чему может привести дальнейшее развитие событий, haqqin.az побеседовал с иранским политиком Хасаном Шариатмадари — с сыном легендарного лидера исламской революции в Иране Мохаммада Казема Шариатмадари, членом правления Республиканского союза Ирана и генеральным секретарём Переходного совета управления Ирана.

Сын легендарного Шариатмадари - лидер республиканцев Хасан - продолжает комментировать для haqqin.az развитие ситуации в Иране

- Как вы оцениваете выступление верховного лидера Ирана?

- Складывается впечатление, что Хаменеи воспринял колебания президента США в вопросе прямого участия Вашингтона в израильской операции, как слабость и решил воспользоваться этим моментом, чтобы оказать на Трампа психологическое давление. Не исключено, что США отложат прямое вмешательство, по крайней мере, на ближайшие дни. Израиль, в свою очередь, сталкивается с ограничениями оперативного характера: его ВВС покрывают лишь западную часть воздушного пространства Ирана, тогда как удары по объектам в центральных и восточных регионах требуют дозаправки в воздухе, для чего израильтянам необходимы американские топливозаправщики.

Кроме того, у Израиля, по имеющимся данным, заканчиваются запасы ракет для ПВО, что также может быть компенсировано только поставками из США. Ядерный объект в Фордо невозможно уничтожить без участия американской стратегической авиации и применения сверхтяжёлых авиационных бомб. Если США в ближайшее время не вмешаются, Корпус стражей исламской революции начнёт переброску вооружений и ядерной инфраструктуры в восточные регионы страны — ближе к афганской границе, вне досягаемости израильской авиации.

Отказ Хаменеи от капитуляции был предсказуем. Несмотря на то, что в его ближайшем окружении существуют силы, настаивающие на полном прекращении ядерной программы, решение не принято. Но до тех пор пока жив Хаменеи, капитуляция перед США и Израилем исключена.

- А если США и Израиль нанесут сокрушительный удар по вооружённым силам, объектам ядерной программы и репрессивному аппарату режима аятолл? Что произойдёт в этом случае?

- Мы рассматриваем два возможных сценария. Первый — военный. Сейчас Израиль наносит удары по ключевой инфраструктуре КСИР, спецслужбам и вооружённым силам. Если к этим действиям подключится Вашингтон, велика вероятность, что репрессивный механизм режима будет частично или полностью парализован. В этом случае в стране может начаться массовое народное восстание и на улицы выйдут десятки тысяч граждан, недовольных властью. Возможен захват административных зданий и ключевых центров управления.

Следует учитывать, что иранское общество не монолитно. Подавляющее большинство настроено против режима и готово приветствовать его падение даже при поддержке извне. Но существует и часть националистов, а также левых сил, выступающих за внутреннюю смену власти, без вмешательства Израиля. Тем не менее, даже эти группы признают, что без внешнего давления режим мулл не падёт. При очевидной дестабилизации режима и распаде структур силового контроля иранское общество, вероятнее всего, объединится и свергнет теократическое руководство.

Второй сценарий — внутриполитический. Речь идёт о возможности устранения Хаменеи силами его же окружения, с последующим созданием временного управляющего органа — шуры, состоящей из членов парламента, правительства и духовенства. Но это тупиковый путь. Внутри иранской элиты нет ни одного фигуранта, приемлемого для переговоров с Израилем. Даже если гипотетически шура согласится признать Государство Израиль, утверждение такого решения невозможно без одобрения КСИР. А Корпус стражей, обладая конституционным правом аннулировать решения государственной власти, вряд ли признает легитимность Израиля.

Наиболее же реалистичный вариант — это устранение Хаменеи в результате точечного удара, радикальная смена режима и последующее принятие условий капитуляции. Мы стоим на пороге исторических событий, способных изменить политическую архитектуру не только Ирана, но и всего Ближневосточного региона.