Украинский эксперт: США и Европа не допустят легитимизацию захваченных Россией территорий ИНТЕРВЬЮ

С приходом Дональда Трампа к власти в США расстановка сил в российско-украинском конфликте несколько изменилась. Трамп, обещавший остановить войну в течение суток, теперь столкнулся с проблемой, которую решить не так просто.

В то же время в самой Украине существуют сложности в армии, которые уже нельзя игнорировать. О том, готовится ли Киев к мирному соглашению или, напротив, к продолжению военных действий, в интервью Vesti.az рассказал украинский политолог Алексей Голобуцкий.

- Как в Украине оценивают инициативы Трампа и его администрации? Насколько реалистично достичь успеха в их реализации и на какие компромиссы стороны готовы пойти?

- Несмотря на войну, в украинском обществе сохраняется разнообразие мнений. При этом ощущение глубокой усталости затрагивает и тех, кто непосредственно участвует в боевых действиях, и тех, кто находится в тылу. Три года конфликта не прошли бесследно: обстановка влияет даже на тех, кто формально не вовлечен и не испытывает прямых страданий.

Согласно официальной позиции государства, Украина готова к переговорам, однако они должны касаться Украины и вестись с ее непосредственным участием. Что же касается компромиссов, то здесь пока нет ясности: позиции сторон остаются неочевидными, а громкие заявления по сути не подкреплены реальными планами. Известен формальный ультиматум Путина, который Украина однозначно отвергает, поскольку его выполнение фактически означало бы конец украинской государственности. И власть, и оппозиция понимают, что такой шаг — это капитуляция. При этом украинская позиция четко опирается на государственные границы 1991 года.

Администрация Трампа, судя по всему, стремится как можно скорее прекратить войну. Однако это скорее тактическое, нежели стратегическое желание — добиться немедленного перемирия, продемонстрировать миротворческие усилия и, возможно, получить Нобелевскую премию мира. Переговоры и урегулирование деталей могут занять долгие месяцы или даже годы и, вероятно, перейдут в наследство следующей американской администрации. На сегодняшний день кажется, что для Трампа приоритет — «повесить себе медаль на пиджак» и поскорее закрыть эту историю, что в его логике выглядит оправданно.

Украина же вынуждена принимать во внимание зависимость от американской финансовой и военной помощи. В то же время остается понимание, что мы находимся в Европе, и европейские страны, хоть и медленно, начинают осознавать риски худших сценариев для Украины. Если Украина падет, это станет трагедией для самих украинцев, но и для Европы с США такой финал не сулит спокойствия, поскольку будут подорваны все международные нормы и правила, а Россия получит возможность действовать без ограничений.

Поэтому даже если США займет для Украины невыгодную позицию (хотя я в это не верю), у нас все равно есть определенное пространство для маневра. Ситуация действительно сложная и неоднозначная, и пока рано говорить о каких-либо конкретных итогах.

- На какие приемлемые компромиссы готова пойти Украина, если возвращение к границам 1991 года представляется невозможным, а озвученные Путиным условия неприемлемы? Какие альтернативные пути решения остаются в такой ситуации?

- Существует несколько потенциальных вариантов развития событий. Во-первых, Украина может продолжать упорное сопротивление, рассчитывая на то, что внутренние проблемы в России ослабят режим Владимира Путина. Во-вторых, можно согласиться на проведение мирных переговоров и подписание какого-либо соглашения. Однако маловероятно, что США и европейские государства допустят легитимизацию захваченных Россией территорий, поскольку это нарушило бы нормы международного права и придало бы новые импульсы как локальным, так и более масштабным конфликтам.

В то же время ряд исследований и опросов показывает, что значительная часть общества склонна к компромиссу, при котором захваченные территории временно остаются под контролем России. Такой подход основан на историческом опыте: политическая карта мира нередко меняется со временем, и процессы, которые кажутся застывшими на десятилетия, иногда получают стремительное развитие в течение нескольких лет.

Однако гораздо больший вес, чем сугубо территориальный вопрос, сегодня имеет политический. В обществе есть понимание того, что обсуждать нейтральный статус Украины еще можно, но любые требования, предполагающие ограничение армии, отказ от иностранной помощи или внешнего политического влияния, на текущий момент представляются большинству людей абсолютно неприемлемыми.

- Вы сказали, что у Украины все еще есть силы для сопротивления, пусть и с трудностями. Но последние события в украинской армии не внушают особого оптимизма и ставят под сомнение возможность продолжать борьбу еще в течение года.

- Не хочу обесценивать ваше мнение, но у меня есть собственные источники информации, в том числе в Генштабе, и я вижу ситуацию несколько иначе. Да, положение дел действительно непростое, но это во многом естественно: страна, которая фактически не готовилась к масштабным военным действиям, уже третий год противостоит одной из крупнейших армий мира.

При этом у нас почти нет цензуры, и люди продолжают считать себя полностью свободными и ни к чему не обязанными. Все те проблемы, о которых так часто говорят сейчас, существовали и год, и два, и три назад — просто к ним добавилась сильная моральная усталость. В начале конфликта у общества был мощный эмоциональный подъем и стремление дать отпор, но со временем энтузиазм закономерно снизился.

Военные, с которыми я общаюсь, делают простой вывод: чтобы получить минимальные территориальные приобретения, противник тратит колоссальные ресурсы — и людские, и материальные. Учитывая это, Украина способна сохранять такой темп обороны еще год-полтора. Возникает вопрос: действительно ли есть смысл продолжать усилия России ради захвата еще пары поселков или мелких городов?

По ситуации в Курской области видно, что у России не хватает сил вести наступательные действия сразу по нескольким направлениям. Понятно, что все это крайне тяжело, и никто не хотел оказаться в такой реальности. Но если у страны нет иного выбора — остается только продолжать бороться с учетом имеющихся возможностей и ограничений.

- Насколько Украина подготовлена к послевоенному периоду и каким образом в планах по восстановлению учитывается возвращение миллионов мигрантов, покинувших страну в последние годы? Ведь, по разным данным, за границей сейчас находится 9–10 миллионов украинцев – в США, Великобритании, Канаде и других странах. С учетом того, что многие из них за это время уже успели частично или полностью интегрироваться в новых обществах, какие меры планируется предпринять, чтобы стимулировать их возвращение и дальнейшую реинтеграцию на родине?

- На данный момент единой, всеобъемлющей программы нет: мы решаем множество тактических задач и параллельно ведем дискуссии о мирных переговорах, при этом существует огромное разнообразие мнений. Я думаю об этом и общаюсь с людьми, которые принимают решения и обладают влиянием, но вопрос в том, что именно сейчас можно сделать.

Люди, которые получают социальную помощь, а также представители старшего поколения, вероятнее всего, вернутся самостоятельно — их уже и так достаточно в Украине. Однако молодежь и люди среднего возраста, успевшие обустроиться на Западе, имеющие там профессию и определенный уровень жизни, не видят веских стимулов возвращаться. И это вполне логично.

Нельзя гарантировать, что уровень жизни в Украине за ближайшие пять лет достигнет хотя бы уровня Восточной Европы. Очевидно, что за год-два это точно не произойдет, даже если все экономические и политические планы по восстановлению будут реализованы в полном объеме. На это требуется время, нужен упорный труд.

Наша задача — создать благоприятные условия для тех, кто действительно хочет вернуться. А если кто-то не хочет, мы ничего не можем с этим сделать: мы свободная страна, а не концлагерь.

- В течение последних трех лет в Украине были введены меры, затрагивающие работу некоторых СМИ, журналистов и экспертов. Это вызвало беспокойство относительно соблюдения демократических принципов, в частности из-за отсутствия выборов. Планирует ли Украина после возможного заключения мирного соглашения проводить выборы и возвращаться к полноценной демократической процедуре, или военное положение и связанные с ним ограничения будут продлены?

- Мы живем в современном мире, где люди привыкли к свободе слова и широким возможностям выбора. Однако сейчас в Украине поднимается вопрос о выборах в условиях войны, и для многих это кажется не самой насущной проблемой. Всего полгода-год активных боевых действий — это слишком короткий срок, чтобы накопилась «критическая масса» недовольства, требующая срочной смены власти. Тем более что основное ограничение сегодня затрагивает мужчин в возрасте от 18 до 60 лет, которые не могут беспрепятственно выезжать из страны. Из этого вытекает мнение некоторых граждан, что «мы живем в концлагере» и лишены демократии и свободы.

Исторически сложилось, что украинцы привыкли часто менять власть. Ни один президент после Леонида Кучмы не отбывал два полных срока, а один даже не досидел и одного. Такая «национально-политическая традиция» приводит к тому, что через пару лет после выборов уровень доверия к главе государства стремительно падает и к концу срока он уже вызывает широкое недовольство. Не стала исключением и фигура Зеленского: популярность, которую он имел в начале полномасштабной войны, значительно снизилась.

Проблема в том, что нынешний президент был избран в мирное время, и значительная часть общества теперь не считает его легитимным руководителем для принятия судьбоносных решений о дальнейших отношениях с Россией. Перед Украиной стоят две концепции развития. Соглашательская: попытаться создать относительно успешное государство, не вступая в явное противоречие с Россией, фактически согласиться с ограничением евроатлантических перспектив, чтобы минимизировать дальнейший военный конфликт. И вторая, по «израильскому» типу - провести глубокую милитаризацию общества, принять постоянную подготовку к угрозе войны и жить в режиме повышенной боеготовности.

Логично, что столь серьезный выбор нуждается в свежем мандате общества, а не в том, что был получен еще в 2019 году. По сравнению с ситуацией в 2024, 2023 и даже в первой половине 2022 года, сейчас в обществе заметно выросла степень политизации. Отсюда и скандалы, дискуссии, активизация оппозиции и гражданских инициатив. Все это  указывает на то, что Украина готовится к выборам. Если вы следите за ситуацией, то можете заметить, что и власть, и активисты, и оппозиция, и рядовые граждане уже поверили, что в ближайшее время возможна мирная договоренность, а вместе с ней — и проведение выборов.