Болливуд с ядерными ракетами Аналитика Сергея Богдана

На этой неделе премьер-министр Индии внес свой вклад в разжигание мировой войны. Нарендра Моди пригрозил соседнему Пакистану «уничтожением». Хотя такое заявление последовало сразу за индийской атакой на Пакистан, международное сообщество его проигнорировало. Разрешая Моди крошить международное право, коллективный Запад пытается остановить сотрудничество Индии с РФ и стравить ее с КНР. В свою очередь индийское правительство эксплуатирует заинтересованность глобальных игроков в партнерстве с Дели, и его амбиции растут. Среди прочего индийские власти поддерживают и армянский реваншизм. Но, наблюдая за попытками Дели поиграть в «сверхдержаву», стоит помнить, что гигантские размеры Индии до сих пор обуславливали лишь гигантские провалы в развитии и реализации непомерных амбиций.

Кровавая йога или идеальные условия для экстремизма

На прошлой неделе мир обсуждал риск столкновения крупнейших государств Азии, обладающих ядерным оружием, — Индии (1,4 млрд населения) и Пакистана (248 млн). После теракта 22 апреля в Кашмире Дели решился на «маленькую победоносную войну». Индийское руководство обвинило Пакистан в организации террористической деятельности и 7 мая атаковало эту соседнюю страну. Правда, справиться с пакистанской армией оказалось непросто, и в Дели поспешили свернуть противостояние уже через четыре дня, в прошлое воскресенье.

Во всех действиях и заявлениях индийского руководства есть важные нюансы, о которых стоит сказать отдельно, поскольку они ярко иллюстрируют, «что не так» с современной мировой политикой. Начнем с того, что обвинения в адрес Исламабада изображают ситуацию в карикатурном виде — как будто всемогущие пакистанские спецслужбы нарушают покой мирной Индии. Но нет ни мирной Индии, ни покоя ее гражданам, в особенности тем из них, кто не придерживается радикальной версии индуизма, за которую выступает правящая партия. Еще хуже приходится мусульманам и сикхам.

Среди примеров массовой дискриминации мусульманских граждан Индии разных национальностей — ситуация в Кашмире на индийско-пакистанско-китайском пограничье. Статус Кашмира по результатам британской колонизации остался неопределенным, уходя с субконтинента британские руководители, в частности лично Черчилль, превратили его в вечно кровоточащую рану. Они создали на Индостане два государства по конфессиональному признаку, но так и не предоставили населению некоторых областей возможности выбирать, к какому государству присоединяться. Среди таких областей был и Кашмир с преимущественно мусульманским населением.

Проблемы начались сразу же в конце 1940-х, в ответ на социально-экономическую маргинализацию, дискриминацию и репрессии со стороны индийского правительства в самом проблемном штате Джамму и Кашмир росли радикальные движения. Ответом на это могло бы быть развитие области, инклюзивное и партиципативное решение вопроса о ее статусе. Но этого не произошло, а в последние лет пятнадцать Индия и вовсе активно двинулась в сторону превращения во все менее секулярное государство, делающее ставку на индуизм — рискованная идея, учитывая значительное число граждан-неиндуистов (одних мусульман — 230 млн).

Во главе этого процесса встал Нарендра Моди и возглавляемая им националистическая Индийская народная партия («Бхаратия джаната парти»). Они пришли к власти в Дели в 2014 году и немедленно принялись продвигать концепцию индийского этнического национализма, известную как «хиндутва». Рассказы о великой древней культуре индуизма (многие из которых основаны лишь на воображении идеологов) прикрывали разрушения реальных древних неиндуистских культур региона — сикхских или мусульманских. Только в этом году за «нелегальную застройку» в Индии снесли две мечети и медресе, причем построены они были еще на закате средневековья. А вегетарианство и йогинство Моди и многих его соратников никак не мешало им допускать убийства неиндуистов — не успел Моди возглавить индийский штат Гуджарат, как при его попустительстве был устроен грандиозный погром местных мусульман — тогда в 2002 году толпы индуистских фанатиков как-то на протяжении десяти часов носились по одному из районов столицы штата, убивая и насилуя иноверцев. 97 трупов — было чересчур даже для Индии, но это не помешало Моди в его восхождении к власти!

Впоследствии Моди действовал аккуратнее, но продолжал превращать страну в арийское индуистское государство — либеральный западный истеблишмент морщил нос, но не мешал, поскольку Моди проводил прозападную, антикитайскую политику, отдавал индийские рынки и ресурсы Западу и проводил неолиберальный экономический курс. В результате у него все развязывались руки и в отношении мятежного Кашмира, который Моди решил просто раздавить. Именно при нем в 2019 году правительство Индии под предлогом «террористической активности» даже упразднило штат Джамму и Кашмир. При этом данный штат был не обычной областью Республики Индия, а имел давно не работавший, но закрепленный в конституции особый статус в связи с историческими особенностями этого края. Моди растоптал конституцию и разорвал Кашмир на бесправные «союзные территории» Джамму и Кашмир, а также Ладакх.

Безоговорочно осуждая теракты против мирных граждан, отметим, что они не могут быть основанием для репрессий против кашмирцев и прочих мусульман. А почва для нападений создана действиями самих индийских властей: именно они и создавали условия для радикализации и организации терактов все эти годы. Ведь беспросветная дискриминация кашмирцев и репрессии против них сопровождались столь же сказочным бардаком в индийском государстве, который там не прекращался с момента его основания. Это — идеальные условия для терроризма, причем, как показывает история, зачастую спецслужбы в такого рода дисфункциональных странах не просто создают общие условия для этого, но и нашпиговывают радикальные группы опасными провокаторами. Со времен российской революции 1905 года, запущенной агентом полиции отцом Гапоном, в этом смысле ничего не изменилось.

Не праведный гнев, а попытка продать свои услуги

Но здесь следует обратить внимание не только на натужные попытки обвинить Пакистан во всех провалах индийской политики подавления кашмирской оппозиции. Дело в том, что схожие теракты происходили и в прошлом. Да, погибли 26 гражданских лиц, но это далеко не первое такое трагическое событие, и ранее такой реакции на подобные происшествия не было. В чем же дело? Сводить его к личности индийского премьера не стоит — тот умеет включать и выключать свой гнев по мере целесообразности. Лучше обратить внимание на геополитическую конфигурацию. Все произошло на фоне нарастающего противостояния США и Китая, а Пакистан при любых сменах тамошних властей всегда был и остается самым близким союзником Китая. Индийский премьер Моди явно не прочь показать свою военную полезность США, чтобы добиться лучших условий от Трампа, который и от Индии потребовал обеспечить льготные условия для американских фирм.

Фактически Моди объявил о политике усиления конфронтации с Пакистаном, которая, повторимся, равнозначна политике противостояния с Китаем. Для Пекина всё, касающееся Пакистана, является частью его собственных интересов — напомним, что даже когда Пакистан развернул полномасштабную тайную войну с СССР в Афганистане, то сделал это первоначально по наущению и под гарантии поддержки именно со стороны КНР.

Моди явно пытается выстроить политический курс, который вынудил бы Пекин отвлекаться на индийско-пакистанское противостояние на постоянной основе, что, несомненно, оценят в Вашингтоне. А потому он заявил намерение сделать напряженность хронической, заявив о сведении к минимуму отношений с Пакистаном, объявив: «Если между Индией и Пакистаном и состоятся переговоры, то только по терроризму и оккупированному Пакистаном Кашмиру». Что примечательно, ряд мейнстримных западных СМИ и их прозападных аналогов в других странах просто повторили эти бесцеремонные требования, никак не поясняя читателям, что в последнем случае речь идет о требовании к Пакистану согласиться с территориальной экспансией Индии в Кашмире. Такая реакция закономерна, поскольку западный истеблишмент видит ситуацию именно как возможность подбросить проблем китайцам, тем более что территориальная экспансия Индии в Кашмире означает претензии Дели и к Пекину! Что касается первого требования, то оно гарантирует дальнейшую контролируемую, но поддающуюся накручиванию конфронтацию, и индийское руководство это осознает, поскольку требование это заведомо невыполнимо. Радикальные группы в Кашмире и прочих районах Индии суть продукты прежде всего местных условий, и представлять их креатурами пакистанских или иных иностранных спецслужб — это абсурд, и Исламабад точно не может приказать им прекратить свою деятельность.

Несостоявшаяся мировая держава 

Впрочем, говоря о деструктивных действиях и угрозах индийского руководства в адрес Пакистана, было бы неправильным сводить всё к личности индийского лидера и его партии. Ведущая оппозиционная партия «Индийский национальный конгресс» тоже не только полностью поддержала эту атаку на Пакистан, но и раскритиковала впоследствии правительство за «поспешное» прекращение нападения, а также отказ от более масштабной военной операции. Вторят им и лидеры общественного мнения — индийские интернет-знаменитости требуют больше жесткости в отношении соседней страны.

Токсичный индийский национализм, оформленный в доктрины «хиндутвы», за последние десятилетия получил широкое распространение. Рассказывая индийцам о древней могущественной «вечной Индии», ИНП фактически следует идеологии, слепленной во времена британского владычества на основе расистских учений, импортированных из англосаксонских стран. Это импортное происхождение отчасти объясняет саму странную затею — делать ставку на воспевание арийской цивилизации в стране с огромной долей неарийского, дравидийского населения. Впрочем, и многое из того, что ныне считается «скрепами» индийского индуистского общества, — на деле не более чем продукты культурного инжиниринга со стороны британских колонизаторов. Пытаясь покорить огромную, исторически интегрированную страну на Индийском субконтиненте, британцы прежде всего боролись с уже существовавшими социально-политическими структурами. А в них индуисты были тесно связаны с мусульманами, да и государственнические традиции давно уже к тому моменту нельзя было себе представить без участия мусульман.

И британцы принялись «раскапывать» древнюю индийскую культуру, якобы загрязненную мусульманами. Собственно, миф санскрита или тех же каст — это результаты работы британских колониальных структур, создавших из фрагментов (порой анахронизмов) индийской реальности того времени новую нужную им культуру. Среди прочего это помогло расистскому англосаксонскому истеблишменту выстроить для своих идейных химер родословную не от североевропейских германских варваров средневековья, а от античной «древней Индии» — ссылаясь на то, что и первые, и последняя объединены собственным «арийством-индоевропейскостью». Да и Гитлер не придумывал нового, а брал у британцев эти бредовые конструкции. И эти конструкции в Индии так никогда развенчаны и не были.

Британцы успешно правили субконтинентом — от современной Бирмы и Бангладеш до современной Индии и Пакистана — аж до II Мировой войны (и правили бы дальше, если бы японцы не раскололи британскую колониальную систему в регионе, за пару лет выйдя на границы современной Индии). А затем белые господа вернулись в Лондон, разорвав исторический регион на уязвимые государства — тот же Пакистан британцы позволили создать лишь из двух частей, разделенных сотнями километров индийской территории, пока восточная часть Пакистана не стала отдельным государством Бангладеш в 1975 году.

Выстроенная на сомнительных исторических мифах идеология индийского государства не позволила ему нормально взаимодействовать с соседями, прежде всего с крупнейшим из них — Пакистаном, хотя Индия воевала и с Китаем, и разрушительным, но тщетным для себя образом вмешивалась в политику других соседей — прежде всего Афганистана и Шри-Ланки. Результатом стало то, что одна из крупнейших стран мира, которой на заре независимости в 1947 году прочили роль одной из ведущих держав развивающегося мира, осталась бедной, отсталой страной с едва функционирующей государственной системой. Для сравнения — Китай и Индия на старте, в конце 1940-х, находились на примерно одинаковом уровне развития, но вопрос о том, насколько велик разрыв между ними сейчас — риторический, поскольку разрыв не просто в разы, он измеряется целыми историческими эпохами и технологическими укладами. Индийская элита проиграла свой шанс, враждуя с соседями, прежде всего Пакистаном.

Кстати, даже это ей удается все хуже — иллюстрацией может служить одна из предыдущих попыток Нарендры Моди атаковать Пакистан. В 2019 году он, как и сейчас, обвинил Пакистан в помощи радикальным группировкам и отправил индийскую армию разбомбить «лагерь террористов», объявив об уничтожении множества боевиков. В ответ на следующий день пакистанцы сбили один индийский истребитель и взяли в плен пилота, а индийцы уничтожили собственный вертолет с экипажем и пассажирами. Правда, о последнем они молчали несколько месяцев. А уже сразу после атаки иностранные журналисты рассказали, что не обнаружили никаких результатов бомбардировки ни со спутника, ни на земле. Если такое имеет место в армии, можно себе представить, как работают менее регламентированные государственные институты Индии.

В политическом анализе есть известное выражение «несостоявшееся государство» (failed state), которое применяется к странам с дисфункциональной государственной системой и анархически существующим обществом без всяких перспектив социально-экономического развития и общественных институтов. Так вот, Индию впору уже описывать как «несостоявшуюся мировую державу» (failed global power). Она может бомбить Пакистан и провоцировать Китай, пытаясь продемонстрировать свою ценность для глобального гегемона, может рассказывать о былом величии и даже пытаться дестабилизировать Южный Кавказ. Все это лишь больше подчеркивает банкротство индийского государственного проекта, поскольку придумать более бессмысленные действия для подъема этой страны действительно сложно. Увы, это не умаляет опасности деструктивных последствий такой политики.