Крайне правая перестройка в Европе: США одобряют Аналитика Сергея Богдана

В четверг армянское правительство торжественно одобрило законопроект о вступлении в Евросоюз. Принимая данное решение, Пашинян следовал либеральной догматике, а не реалистичному, взвешенному политическому расчету, поскольку лидер Армении предпринял этот шаг в ситуации, когда ЕС и его либеральные элиты шатаются и сдают позиции. Новый американский президент Трамп даже демонстративно не пригласил руководство ЕС на свою инаугурацию. Его команда делает ставку на масштабную «перестройку» в Евросоюзе, которую проведут идущие к власти ультраправые силы. В компетентности последних есть основания сомневаться, но либеральный истеблишмент ЕС все равно не справляется с брошенным ему вызовом и лишь пытается продолжать прежний курс в его милитаризированной версии.

Дух времени

Долгое время партии либерального истеблишмента в европейских странах поддерживали в отношении своих внесистемных конкурентов политику бойкота — отказа от любых сделок по участию последних во власти, несмотря на полученную теми поддержку избирателей. На это накладывалась соответствующая политика «фильтрации контента» в СМИ. Марк Цукерберг намедни вообще назвал ЕС местом, где «постоянно растет число законов, узаконивающих цензуру и затрудняющих создание чего-либо инновационного». Конечно, учитывая, сколько безответственных и вздорных идей продвигали некоторые альтернативные движения, это было порой вполне логично. Но всему есть мера, и у населения давно возникли подозрения, что фильтруется не только безумный контент.

В общем, тактика бойкота начала давать сбой в последние полтора-два года, поскольку «старые», внутрисистемные партии утратили способность убеждать избирателей в своей правоте. И сейчас ультраправые, а на деле скорее просто контрэлитные партии вошли в правительства восьми государств ЕС или даже сформировали их. Среди них — даже влиятельные государства «старой Европы» вроде Италии, Нидерландов и Австрии, а также ряд стран на востоке континента — начиная с Венгрии (которой с 2010 года руководит Виктор Орбан) и заканчивая Хорватией, Чехией, Финляндией и Словакией.

Заметно возросла популярность таких партий и в других государствах — об этом громко заговорили не только после их побед на прошлогодних выборах в Европарламент. В Испании в прошлом году они получили в четыре раза больше голосов, чем на предыдущих выборах — 18%. В Румынии ультраправых в декабре поддержали около 30% проголосовавших, а близкий к ним независимый кандидат Кэлин Джорджеску едва не выиграл президентские выборы — его остановил Конституционный суд, который вдруг аннулировал итоги голосования, сославшись на «гибридные действия» со стороны России.

Но главное — «Альтернатива для Германии» (АдГ) устойчиво занимает второе место в опросах общественного мнения в ФРГ. В сентябре она практически победила на выборах в два областных парламента, и она гарантированно станет одной из ведущих политических партий на национальном уровне после выборов в феврале. Интрига состоит лишь в том, с каким именно счетом она это сделает? И сколько еще удастся «старым партиям» продолжить бойкот АдГ?

Кстати, на уровне ЕС бойкота уже нет. По результатам июньских выборов в Европарламент два ультраправых альянса стали в нем третьей и четвертой по величине фракциями, и глава ЕК Урсула фон дер Ляйен, под которой шаталось кресло в преддверии ее переназначения на должность, была готова пойти с ними на сотрудничество. Для этого спешно были улажены отношения с итальянским правительством Джорджи Мелони — ее партию перестали называть крайне правой и намекать на ее историческую преемственность от Муссолини.

Либеральное бряцанье оружием

«Крайне правые утверждаются в мейнстриме», — обеспокоены политики либерального истеблишмента в ЕС, намекая на нацистские прецеденты в истории Европы. Может быть, националисты, нацисты да фашисты уже маршируют с факелами и готовят погромы неугодных? Но это ведь не так. Скорее, речь идет о партиях, которые с разных сторон бросают вызов монополизировавшим политическое поле либеральным партиям множества оттенков одного цвета. При этом сами либеральные партии не менее активно подрывают сложившиеся политические режимы в своих странах своими радикально-ревизионистскими программами, которые не опираются на поддержку большинства.

Сложно вообще говорить в данном случае о «крайне правых» в силу идейной путаницы и разнообразия этих движений. Вдобавок у них наблюдаются фундаментальные противоречия с традиционными националистическими целями. Целый ряд из этих новых контрэлитных партий выступают против войны, вступления ЕС в конфликт с Россией (а некоторые и с Китаем) и милитаризации, за прекращение санкционной политики, рвущей на части и европейский континент, и всю мировую экономику. А вот якобы умеренные партии истеблишмента, фактически опираясь на тающее меньшинство общества, продолжают настаивать на либеральном императиве — необходимости глобального «джихада» за либеральные ценности, активное участие в конфликте на востоке Европы, противостояние с РФ и КНР, милитаризацию общества и государства. Вот на днях кандидат в канцлеры ФРГ от партии «Зеленых», а в настоящее время министр экономики и вице-канцлер Германии Роберт Хабек потребовал увеличить военные расходы ФРГ почти вдвое — до 3,5% ВВП. И это на фоне того, что и на нынешний установленный НАТО уровень военных расходов — 2% — Германия смогла выйти лишь за счет увеличения задолженности. На днях сам же Хабек признал, что последний раз экономика Германии показала рост в 2018 году, еще при Меркель.

Увеличить военные расходы ФРГ возможно за счет урезания пенсий и социальных пособий — к чему ничтоже сумняшеся и призывает новый генсек НАТО, но у Хабека — другая идея. Он предлагает правительству Германии взять в долг еще больше денег (под сотню миллиардов евро) — что де-факто означает ревизию закрепленных в конституции Германии запретов на увеличение правительственной задолженности! И кто после этого выглядит радикалом, подрывающим устои конституционного строя: «зеленый», подталкивающий фактически к пересмотру конституции и радикальной милитаризации страны (также вопреки конституционным нормам), или же АдГ, которая требует поиска мирных решений в Европе, преодоления конфронтации с РФ и КНР и восстановления экономики за счет восстановления разрушенных санкционной политикой международных связей?И еще одно четкое отличие нынешних партий от обычных националистов — роль государства. В беседе с Маском одна из лидеров АдГ Алис Вайдель заявила, что ее партия — «либертарианско-консервативная» и делала упор именно на снижение налогов для бизнеса и сокращение государства. А между тем крайне правые националистические партии всегда выступали за противоположное — сильное государство, способное максимально мобилизовать граждан и ресурсы бизнеса на борьбу «за место под солнцем».

Заговорили по-новому

«Крайне правый дискурс становится частью политического мейнстрима Европы», — то ли негодуют, то ли сокрушаются либеральные комментаторы. Но о чем говорят эти контрэлитные партии, подгрызающие устои западной политической сцены в последние три десятилетия? Если речь идет о странах «старой Европы», то говорят они в первую очередь о более прагматичных подходах — отходе от санкционной политики и поиске решений проблем национальных экономик, включая возможный отказ от евро и пересмотр режима шенгенской зоны. Говорят о большей самостоятельности европейских стран от США, а также об отказе от монструозных бюрократических структур в Брюсселе. Говорят о стремлении к миру и необходимости не конфликтовать без особых причин ни с Москвой, ни с Пекином. И да, они говорят о необходимости контроля миграции.

Что из этого вошло в мейнстримный дискурс? Пока не столь многое. Но тенденции заметны по тому, как жесткий контроль миграции вдруг стал темой, за которую с контрэлитными партиями принялись бороться даже либеральные политики. В прошлом году даже правящие в Германии леволиберальные социал-демократы пошли на ужесточение миграционной политики и политики предоставления убежища. Об этом не принято говорить вслух, но под вопросом и шенгенская зона — немцы, не доверяя польским властям, принялись контролировать въезд на свою территорию.

Свидетельствует ли это о «возрождении нацизма», на которое намекают, говоря об опасности АдГ? Элемент расизма и ксенофобии в таких настроениях, разумеется, присутствует. Но важнейшими факторами, вынуждающими власти идти на эти меры, является недовольство граждан в связи с отсутствием общественной безопасности, с катастрофическими явлениями на рынке труда, вызванными псевдолиберальной миграционной политикой, а также с элементарным бардаком на улицах. И это не абстракции — давайте взглянем на пару иллюстраций по каждому пункту.

Отсутствие безопасности продемонстрировал недавний теракт в Магдебурге, где якобы преследуемый на родине за убеждения саудовец въехал на машине в толпу на рождественском рынке. Затем выяснилось, что саудовские органы безопасности пытались предупредить немецких коллег о невменяемости убийцы, но те по своим соображениям на предостережение саудовских органов внимания не обратили — по всей видимости, поскольку они исходили от недемократического и нелиберального режима. В результате шесть трупов и триста раненых.

Все больше жителей Германии сталкивается и с катастрофическими явлениями на рынке труда. В том же строительстве рынок переполнен фирмами, созданными выходцами из Восточной Европы, которые строят силами рабочих, месяцами работающих вообще без выходных от зари до заката, про отпуск забудьте вообще. Разумеется, документация там подложная или отсутствует, качество — соответствующее. Рынок в результате сломан, и конкуренция идет в сторону снижения качества и доведения эксплуатации до скотского состояния. Строительство, разумеется, не единственная пораженная отрасль, в том же здравоохранении на низовом уровне полно персонала, едва владеющего даже немецким языком (да и английским), причем правительство пытается привезти еще людей для отрасли из Вьетнама. Что все это значит для качества медицинских услуг — говорить излишне, но одновременно это ломает и рынок труда, на котором нормой становится сверхэксплуатация и никудышное качество.

А как насчет третьего пункта — элементарного бардака на улицах? Не будем сейчас говорить о потоке наркотиков, справляясь с которым власти принялись просто декриминализировать их. Приведем другой пример: на днях выяснилось, что количество бомжей в богатой ФРГ за пару лет подскочило с 263 000 человек в 2022 году до 531 600 в этом, причем большинство из них — не местные, а перебравшиеся в страну ради пособий от германского государства. Заметную их часть составляют украинцы — 137 000. Среди остальных 20% — поляки, 16% — румыны, 6% — болгары. Проходя по германской столице, нельзя не заметить этих новых «жителей», что явно возмущает граждан. Наконец власти начинают на это реагировать, поняв, что иначе партии вроде АдГ снесут их на почве протестов против миграционной политики.

Другой пример внедрения «ультраправого дискурса» — это прагматизм во внешней политике. Многих ультраправых политиков в ЕС обвиняли в контактах с различными ближневосточными и восточноевропейскими режимами. А сейчас мы видим, как после смены власти в Сирии европейские политики, даже радикально либерального толка, наперегонки помчались налаживать отношения с новыми лидерами в Дамаске, позабыв, как лет двадцать подряд они твердили о глобальной опасности Аль-Каиды, а за голову нынешнего главы Сирии назначали даже награду. Эти пару примеров смены политических подходов под влиянием новых контрэлитных политических сил четко указывают на тренды, поскольку они касаются важнейших политических вопросов.

Инструмент для европейской «перестройки»

О том, что разнообразные либеральные партии, рулившие Европой последние три десятилетия, отступают под натиском конкурентов нового крайне правого толка, знают и в команде нового президента Трампа. Трампистам не жаль либерального истеблишмента, который годами открыто боролся против Трампа. Но это не главное для их позиции по данному вопросу, главное — они видят нарастающие процессы ухода власти в Европе в руки новых партий. А потому давно сделали ставку на того же Орбана, которого годами шельмовал Брюссель, но столь подчеркнуто уважительно принимал Трамп. На Джорджи Мелони в Италии. А сейчас и на «Альтернативу для Германии» — ее приход к власти предрекает ближайший соратник Трампа Илон Маск. В последние месяцы он неоднократно открыто призывал «старые» партии Германии пустить к власти заклейменную за радикализм «Альтернативу для Германии», а также выражал симпатии крайне правым в других европейских странах, в частности Румынии и Венгрии. В четверг Маск даже побеседовал в прямом эфире с Алис Вайдель из АдГ, повторив: «Как я уже открыто говорил, я считаю, что только АдГ может спасти Германию. И точка».

Новому американскому руководству европейский истеблишмент перечить не осмеливается. «Железная» Урсула фон дер Ляйен и ее команда годами гнобили даже неугодных лидеров стран ЕС, но она молчит, как мышь под веником, когда будущий президент США настойчиво говорит о планах изменить границы одного из государств ЕС и грозит всякими карами в случае, если это государство не уступит США огромную территорию в Арктике! Территорию ЕС.

Преувеличивать степень деморализации либерального истеблишмента, разумеется, не стоит. В ближайшие годы мы увидим еще немало конфликтов на коллективном Западе и внутри стран, и среди них, когда либеральные элиты будут отстаивать свои позиции перед натиском новых политических сил. С арьергардными боями они будут отступать, а сама международная повестка дня — меняться до неузнаваемости. И это ставит под вопрос будущее Евросоюза, поскольку либералы смогли де-факто монополизировать этот проект в последние десятилетия.Евросоюз не стал даже полноценным партнером США, не говоря уже о том, чтобы стать геополитическим конкурентом Америки. Но потенциально такие возможности в нем всегда присутствовали. Это был пусть и гипотетический, но риск для США, что также всегда осознавали американские правящие круги. И сейчас они по меньшей мере не будут мешать европейской «перестройке», в ходе которой у либералов есть все шансы, падая, утащить за собой на политическое дно и проект объединения европейских стран. Тем более что идущие им на смену «ультраправые» — слишком разношерстная сила, в которой полно некомпетентных и авантюристичных элементов даже на уровне руководства.