Саммиты в Центральной Азии и крах западной политики вмешательства Аналитика Сергея Богдана

В понедельник состоялась первая в истории трехсторонняя встреча в верхах президентов Таджикистана, Кыргызстана и Узбекистана. Они подписали договор о стыке границ своих стран, урегулировав спорные моменты.

Центральная Азия продолжает выстраивать свою модель развития и взаимодействия, отказавшись от незваных наставников и судей. В последнее время страны Евросоюза прекратили кампании против государств региона, засвидетельствовав тем самым предвзятость и бессилие в своем стремлении диктовать им что-то. И завершилась неделя саммитом центральноазиатских стран и ЕС, который отражал эту новую политику. Впрочем, его результаты продемонстрировали также ее недоработки, в частности необходимость распространения прагматичного подхода на отношения Евросоюза с государствами Южного Кавказа.

Ушли сверхдержавы — наступил мир

Важность встречи в Худжанде трудно переоценить. Главы центральноазиатских республик уладили вопросы, которые были источниками периодически вспыхивавшей напряженности и даже вооруженных столкновений. В последний раз крупномасштабное столкновение произошло на границе между Кыргызстаном и Таджикистаном в сентябре 2022 года и унесло жизни более ста человек.

Что характерно, эти проблемы сохранялись и разрастались в те времена, когда мировые державы якобы активно помогали странам Центральной Азии. Одни из них твердили о правах человека и миротворчестве, другие — о традиционных ценностях и исторических связях с регионом. Целый ряд серьезных глобальных игроков широко присутствовал в регионе с 1990-х, пока шли споры о границах, и никто из них не способствовал их преодолению. На первый взгляд, они вроде бы даже беспокоились о стабильности и мире в регионе — поскольку именно центральноазиатские страны были тылом для продвижения США и стран НАТО в Афганистан и многолетнего военного присутствия в этой стране на фоне разраставшегося там движения сопротивления. Кстати, возможно, кто-то забыл, но тогда НАТО и США были в регионе заодно с Россией, которая, также рассказывая о страшных талибах, обосновывала через эти истории необходимость своей гегемонии или кондоминиума (так сказать, совместного владычества) с Западом в Центральной Азии. Впрочем, у России и помимо ее многолетнего сговора с Западом вроде бы были и свои причины способствовать миру и стабильности в Центральной Азии — Москва ведь выстроила ОДКБ именно вокруг этого региона и рассказов об «афганской опасности»!

Но на деле центральноазиатским странам тот же Запад ничем в стабилизации региона не помог, лишь твердя, насколько же у них все неправильно, по его мнению, все устроено. А ЮСЭЙД и прочие западные структуры инвестировали в то, чтобы создать и развивать практически любую по направленности и безбашенности «оппозицию» в этих странах. Россия критиковала регион по другим аспектам, но тоже годами лишь наблюдала за боями внутри ОДКБ, между собственными союзниками!

И лишь после того, как глобальные державы стали утрачивать интерес к Афганистану и, соответственно, все меньше лезли в дела всей Центральной Азии, страны региона начали находить свои решения соответствующих проблем. Именно с конца 2010-х годов страны региона успешно преодолевали былые разногласия, отказываясь от военных средств решения конфликтов, благодаря чему, например, на фоне разгоравшейся конфронтации в Европе центральноазиатские страны разминировали границы, а за последние годы товарооборот Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана вырос в десятки раз, причем половина его — за счет приграничной торговли!

За этим последовали прорывные шаги в демаркации и делимитации границ. Ведь хотя Бишкек и Душанбе первыми среди стран региона начали вести переговоры о границе — еще в 2002 году, но напряженность в регионе, созданная и поддерживаемая сверхдержавами, бесконечные интриги этих мировых игроков не способствовали быстрому успеху. К 2020 году Кыргызстан и Таджикистан согласовали лишь около 60% границы, и регулярно вспыхивали локальные конфликты на спорных участках. Процессы пошли быстрее после 2022 года, когда глобальные игроки переключились на другие регионы и вопросы. В этих условиях всего за два года кыргызы и таджики решили больше вопросов, чем за предыдущие двадцать, и 13 марта Кыргызстан и Таджикистан подписали договор о взаимной границе. Узбекистан согласовал свои границы с двумя этими странами раньше, и это стало результатом внешней политики президента Шавката Мирзиёева, который уверенной внешней политикой показал, что вся болтовня о «геополитическом вакууме» в регионе после постепенного вывода оккупационных войск из Афганистана ничего не стоит. Уход внешних сил не повлек за собой никакого вакуума, а лишь способствовал решению проблем региона странами и народами этого региона.

Т. е. нынешний саммит выглядит не мимолетным сближением трех стран по целому ряду причин, а продолжает тенденции последних лет. Вдобавок нынешнее мероприятие в Худжанде не было ограничено вопросами границ, они урегулировались в комплексе с другими темами. Принятая на нем Худжандская декларация о вечной дружбе призывает к расширению трехстороннего взаимодействия. А перед самым началом саммита президенты Кыргызстана Садыр Жапаров и Таджикистана Эмомали Рахмон не только провели переговоры о сотрудничестве в торгово-экономической и энергетической сферах, но и запустили в эксплуатацию новую межгосударственную линию электропередач в рамках регионального проекта CASA-1000. Он объединяет энергосистемы двух стран для поставок электроэнергии не только в Афганистан, но и дальше в Пакистан. Тем самым регион Центральной Азии срастается с соседним гигантским регионом Южной Азии. Президент Узбекистана Мирзиёев также дал понять, что урегулирование границ для него — повод стремиться к сближению, а не наоборот. Он предложил создать трехстороннюю торговую площадку и модернизировать таможенные пункты на границах.

В полной мере оценить результаты встречи в Худжанде позволили параллельные новости из Европы, где на фоне того, как центральноазиатские страны договаривались об улаживании важнейших разногласий, царили совсем другие настроения. Практически одновременно с новостями из Худжанда выяснилось, что сразу три восточноевропейских государства — Литва, Польша и Латвия — вышли из Конвенции о запрете противопехотных мин (давно известных как бесчеловечное оружие, от которого в диспропорциональной степени страдает гражданское население) и срочно минируют свои границы. Как пояснила, например, министр обороны Литвы Довиле Шакалене, тем самым она реализует планы «обновления и расширения концепции контрмобильности»!

В поисках центральноазиатских друзей

Видя, как страны Центральной Азии, отказавшись от назойливых советов извне, решают свои вопросы, страны Запада также в последнее время изменили свое отношение к ним. Вдобавок, после окончательного распада многолетних российских отношений с Западом европейцы стали гораздо активнее искать дружбы с соседями России. В 2023 году президент ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер посетил Казахстан и Кыргызстан, президент Италии Серджо Маттарелла — Узбекистан, а президент Франции Макрон побывал в Казахстане и Узбекистане. Прошлой осенью впервые за 14 лет германский канцлер Шольц посетил с официальным визитом Узбекистан и Казахстан, причем в Астане он встретился с лидерами пяти центральноазиатских республик. И в ходе этих визитов, в отличие от прежних таких мероприятий, западные политики следили за языком, хотя, как мы знаем, даже приезжая в гости многие из них ведут себя не как гости. Да что и говорить, если Германия в свое время фактически отказала узбекскому министру внутренних дел в лечении и даже допустила его травлю во время пребывания в берлинской больнице! Та же Германия вместе со всем ЕС долгие годы вводила санкции против узбекских политиков.

Разумеется, интерес стран ЕС к Центральной Азии понятен: Макрон открыто искал там уран, Шольц — нефть и газ. У первого успехов пока не заметно, а вот немцы и вправду заменяют часть российской нефти казахстанскими поставками, в результате чего Казахстан стал в последние годы третьим поставщиком нефти в ФРГ после Норвегии и США. Всего же за последние семь лет товарооборот между пятью центральноазиатскими республиками и ЕС вырос в четыре раза, до €54 млрд.

Но главное все же то, что сейчас в контактах поубавилось западного патернализма и менторства. Евросоюзовцы ныне активно ищут взаимопонимания, а не поучают собеседников, обещают деньги и ресурсы, а не отчитывают партнеров. Радикальные либеральные активисты из «правозащитных организаций» были разъярены в прошлом году, когда выяснилось, что ЕС все равно подписал крупномасштабный договор о торговле и сотрудничестве с Кыргызстаном после того, как тот, вслед за Грузией, принял закон о необходимости организациям, получающих иностранное финансирование, публично об этом заявлять. Это, напомним, не просто логичное требование, но и стандартная практика в тех же США, позволяющая сообщить гражданам о возможном конфликте интересов, но, по мнению «правозащитников», незападные граждане не должны обладать такой базовой информацией. Впрочем, громкие протесты «правозащитников» не возымели действия, ЕС не решился повторять в Кыргызстане «грузинского сценария» последних месяцев.

Отход евросоюзовцев от радикального интервенционизма был заметен и на первой встрече на высшем уровне «Центральная Азия — Евросоюз» в четверг-пятницу в Самарканде. В ней приняли участие лидеры Кыргызстана, Таджикистана, Узбекистана, Казахстана, Туркменистана и высшие чиновники ЕС. Евросоюзовцы уже подходят к отношениям с этими странами менее догматично, но остатки прежнего фанатизма еще сохранились, как видно из комментария высокопоставленного чиновника ЕС британскому «Гардиану». По его словам, «мы не собираемся там проповедовать. Но чем больше у нас диалога, вовлеченности и взаимодействия, тем больше мы верим, что можем изменить и улучшить все, что нас касается». Т. е. от стремления вмешиваться в дела других стран европейцы пока не избавились, но некоторое движение в этом направлении уже заметно. И известные своим конъюнктурным подходом «правозащитники» вроде «Хьюмэн Райтс Вотч» и «Эмнести интернешнл» с новой силой набросились в конце недели на ЕС за его отказ сделать ключевым компонентом своей центральноазиатской политики давление на страны региона за отказ следовать западным указаниям в области прав человека.

ЕС нуждается не только в Центральной Азии, но и в Южном Кавказе

По результатам саммита в Самарканде было объявлено об установлении стратегического партнерства между ЕС и этими пятью странами, сфокусированного на четырех областях: транзитной, «критических видов сырья», «чистой энергии» и информационных коммуникаций. Главными являются первые две, и они же вызывают к себе вопросы, касающиеся их реализации. Вопрос не только в недостаточности предлагаемых Брюсселем денег, но и в реликтах догматизма ЕС.

Таким образом, Евросоюз собирается продолжить вкладываться в Транскаспийский транспортный коридор. Последний не только наполовину сократит путь между ЕС и Китаем, значение которого для европейцев нарастает, несмотря на ритуальную критику в адрес Пекина со стороны либеральных европейских элит. Он также позволит ЕС получать те самые «критические виды сырья» из ЦА и сопредельных регионов, заменив тем самым российские поставки — вторая область «стратегического партнерства». В прошлом году на развитие этого маршрута ЕС выделил €10 млрд — заметная, но явно недостаточная сумма, учитывая то, что на кону стоят жизненно важные вопросы доступа ЕС к рынкам и ресурсам. Вдобавок, фон дер Ляйен объявила о выделении региону €12 млрд на реализацию проектов Global Gateway — инициативы по развитию глобальной сети инфраструктурных проектов, открыто продвигаемой Брюсселем в пику китайскому проекту «Пояс и путь». Но это тоже не ахти какие деньги, вдобавок обремененные политическими обязательствами!

Впрочем, самый главный вопрос состоит в том, а как ЕС вообще собирается обеспечивать транзит в Азию и получать оттуда ресурсы по каспийскому маршруту без участия в этом Азербайджана и Грузии? Ведь альтернативных путей просто не существует — в обозримой перспективе обойти Азербайджан и Грузию с севера (через Россию) или юга (через Иран) евросоюзовцы просто не смогут. В этой ситуации брюссельским чиновникам давно стоило бы позаботиться о пересмотре политики не только в отношении Центральной Азии, но и Южного Кавказа. Для этого просто нужно вернуться к утраченному за годы псевдолиберального триумфализма чувству здравого смысла в политике, выстроить прагматичную, а не догматичную политику в регионе.

Более конкретно в случае Грузии это означает отказ от вмешательства во внутренние дела и создание возможностей для ее интеграции с ЕС на принципах равноправия, а также уважения достоинства, ценностей и традиций грузинского народа. В случае Азербайджана это потребовало бы отказа ЕС и его членов от интриг с реваншистскими кругами в Армении, сворачивания разведывательной миссии на границах Азербайджана и прекращения попыток пересмотра проекта мирного договора, согласованного Баку и Ереваном. Впрочем, рано или поздно развитие контактов с центральноазиатскими странами и объективный рост потребности ЕС в связях с Центральной Азией вынудят евросоюзовцев задуматься и об укреплении отношений с Южным Кавказом.

Альтернативы этому нет, география и экономика не оставляют им иного выбора. Но Брюссель и другие европейские столицы медлят, и цена этой нормализации для них будет расти. Ведь ЕС нуждается в Центральной Азии и Южном Кавказе гораздо больше, чем, наоборот, страны этих регионов — в ЕС. И страны Центральной Азии и Южного Кавказа добились нынешних достижений не благодаря помощи внешних благодетелей с Запада или Востока, мировые игроки порой открыто интриговали против них и предлагали им деструктивные идеи. Они добились всего исключительно своими усилиями, и в этом смысле центральноазиатские республики, Азербайджан и Грузия идут по одному пути.