В плену у русских: Я просил воды. А они меня избивали украинская драма, репортаж Эйнуллы Фатуллаева

«Встретимся у киностудии Довженко. Буду ждать Вас ровно в час дня», - произнес почти суровым голосом житель Мариуполя 23-летний Тарас Мельник, захваченный в заложники российскими солдатами в первые месяцы войны. Мельник молчал почти три года, избегая расспросов любопытных знакомых и вопросов журналистов о своем пребывании в фильтрационном кордоне и «Еленовке».

Само слово «Еленовка» вселяет в украинцев ужас, напоминание о нечто страшном и отвратительном. Хотя речь идет всего лишь о поселке Оленовка Волновахского района Донецкой области, который россияне стали называть Еленовкой. В самые первые дни войны российские войска создали в этом поселке, где после «минских соглашений» появился КПП, откуда можно было попасть на территорию сепаратистской «ДНР», концентрационный лагерь для интернированных украинцев и военнопленных.

И Мельник прошел через все ужасы «Еленовки»…

Воспоминания бередят старые душевные раны. При упоминании «ДНР» моему визави довольно сложно скрыть обиду и злобу

Вот уже несколько дней пытаюсь добиться встречи с освобожденными украинскими военнопленными. Тщетно! Абсолютное большинство отказываются от встреч и даже бесед. Ничем не может помочь и Координационный штаб по обмену пленными. Педантично названиваю Виктории из штаба. Все тот же неторопливый угрюмый голос, полный надежды: «Не хотят говорить, но мы обязательно найдем…»

Но судьба, если можно так сказать, наконец, улыбнулась. С Мельником мы познакомились случайно. Неожиданно для самого себя, без моих уговоров, он решил нарушить собственное табу.

Вот я уже во дворике легендарной в советскую эпоху кинофабрики «Украинфильм», которая сегодня едва выживает за счет аренды помещения под фото/видеостудии. Мы с Тарасом уединились в одной из неуютных и плохо отапливаемых комнатушек – на обломках рухнувшего былого величия. А за окном, в Киеве с опозданием наступают суровые крещенские морозы…

Тарас просит не называть его настоящего имени и не снимать на камеру. Его отец остался жить в Мариуполе. «Я боюсь, что они начнут угрожать ему. И, тем самым, заставят меня работать на них». Семья Мельников разделилась. Отец остался в оккупированном Мариуполе, отказался уезжать, а Тарас с женой, маленькими детьми и матерью не захотели жить под властью российских войск. «Мама считает меня мудрым человеком, и последовала моему совету. И, вообще, у нас с ней органическое единство», - продолжает свой рассказ Тарас, вздыхая и отводя глаза. Переживает из-за синдрома разделенной семьи.

У Тараса в Мариуполе был небольшой бизнес, жил в достатке и до конца лелеял надежду, что «азовцам» удастся отстоять родной город. Но в какой-то момент, он понял, что судьба города предрешена, он падет и вторжение неминуемо. Тарас попытался вывезти семью. Напасть, выезды из города были заблокированы украинскими войсками. «Нас не выпустили украинцы, - рассказывает он. – Сказали, что впереди идут бои. И это небезопасно». Спустя несколько дней Мариуполь пал и Мельнику пришлось покидать город через фильтрационный коридор российских войск.

Ужасы фильтрационного кордона

«За рулем была супруга. В машине сидели я, мама и дети. Мы смогли проехать через два блокпоста российских войск. Но нас неожиданно остановили на контрольно-пропускном пункте милиции «ДНР», - вспоминает Тарас.

Воспоминания бередят старые душевные раны. При упоминании «ДНР» моему визави довольно сложно скрыть обиду и злобу: «Русские проявляли жестокость в отношении нас. Но эти, наши украинцы из «ДНР» были еще более жестокими», - утверждает он.

Солдаты из сепаратистской «ДНР» высадили Тараса из машины, огласив вердикт: «Террорист!». Хотели отнять и машину, но супруга Мельника поняла, что надо спасать маленьких детей. Стала давить на жалость… и буквально вымолила. «Ладно, вы уезжайте», - процедили сквозь зубы «сомалийцы». Так называют в среде сепаратистов бойцов из «ДНР», не углубляясь в негативный смысл аналогии с жестокими африканскими пиратами.

Тараса поволокли в райотдел Никольское – едва захваченный русскими поселок в Донецкой области. «Я стал объяснять, что не военнослужащий и воевал против русских. Но они мне не верили. Кричали, что я фашист, что отрезал уши детям и половые органы русским солдатам. Меня безостановочно избивали почти сутки. Били по голове. Прикладами, дубинками, палками, ногами… Я подумал – это конец, они хотят меня забить до смерти».

При упоминании «ДНР» моему визави довольно сложно скрыть обиду и злобу: «Русские проявляли жестокость в отношении нас. Но эти, наши украинцы из «ДНР» были еще более жестокими»

На следующий день Тараса вместе с украинскими военнослужащими, а также группой жителей Мариуполя, среди которых были и женщины, отправили в Донецк. «Вначале я обрадовался. Понял, что не убьют. Хотя шея не держала голову. Я ее вообще перестал чувствовать. Будто на шее какой-то посторонний предмет. Но затем, меня и еще одну женщину отделили от толпы, веревками связали руки и ноги, в автобусе уложили лицом вниз. Лишь спустя некоторое время мне кто-то сказал, что эта женщина служила военным врачом в Мариуполе. У нее в телефоне обнаружили какое-то видео вместе с бойцами «Азова».

Первое отступление

Описанная Тарасом Мельником женщина - военный врач, подвергнутая пыткам в российском плену, - 56-летняя Юлия Паевская с 2014 года работала волонтером в зоне боевых действий. Возглавляла эвакуационное отделение 61-го мобильного военного госпиталя в Мариуполе. Паевская спасла свыше 500 украинских военнослужащих.

17 июня 2022 года была освобождена из плена. По информации российской журналистки Ирины Куксенковой, Паевскую обменяли на украинского гражданина чеченского происхождения Адама Саидова – сына криминального авторитета Мурада Саидова.

*  *  *

Юлия Паевская

Но самое страшное Тараса ждало впереди в Донецке. Его вместе с Юлией Паевской бросили в отдельную камеру. И начались пытки. Бесконечные избиения и истязания. По словам Тараса, с Паевской расправлялись с особой жестокостью. «Многие военнослужащие, особенно пожилого возраста, после пощечин подписывали признательные показания, после чего их отправляли в лагеря… Мне же сказать было нечего. Я устал повторять, что не воевал ни дня против них. Что я мирный житель, обычный предприниматель. Но мне не верили и продолжали избивать. Этот ад продолжался три дня… Меня били резиновыми дубинками и палками на протяжении 1-2 часов. Немели голова, затылок, конечности. Я уже не чувствовал боли. После длительных побоев позволяли отдохнуть на полчаса. И заново… Я умалял, чтобы они меня убили. Но они настаивали: «Ты должен сказать правду!» Какую правду? Мне нечего было сказать».

Но, кажется, спустя три дня Тарасу все же поверили. И его этапировали в Донецкий изолятор временного содержания. «Это был курорт, - признается Мельник. – Не били, кормили, содержали в камере... А потом отправили в Еленовку. И там я понял, что скорее всего не убьют и выживу».

В концлагере «Еленовка» Тараса Мельника продержали около месяца. Он долго рассказывает об ужасающих условиях содержания. В двухместной камере содержали 10 человек. Кормили раз в день жидкой похлебкой и тремя кусочками хлеба. Порой забывали кормить, особенно в те дни, когда в лагерь прибывал новый этап заложников и военнопленных. И здесь избивали, но уже без допросов и следствия, а утехи ради. Но и в «Еленовке» Тарас повторял одно и то же.

И Мельник прошел через все ужасы «Еленовки»…

Тарасу Мельнику было тяжелее, чем другим пройти все круги ада. Он с детства страдает диабетом несахарного типа, заболеванием, сопровождающемся нарушением сохранения воды в организме – постоянной жаждой и частым мочеиспусканием. С первого дня заключения у Мельника отняли лекарства, приговорив к ужасным страданиям. «Нам долгое время не выдавали воду. Потом стали привозить речную воду. В лагере началась страшная дизентерия, - продолжает он свой печальный рассказ. – Представляете, мы все шли в туалет, затем, примерно через полчаса заново выстраивались в очереди… Мне до сих пор очень стыдно, потому что я забирал и воду военнопленных. Мучала жажда из-за диабета. Я же остался без лекарств! Да, мне было стыдно, ведь они хотели пить… Нам на барак выдавали 40 литров воды. А мне одному нужно 15 литров в сутки. Я страдал. Видимо, они понимали и жертвовали».

Мельник ежедневно вымогал воду. А надзиратели каждую просьбу встречали побоями. Но он все равно просил. Наконец, наказатели поняли, что узник – не симулянт, действительно страдает, и повысили норму воды для этого барака.

Спустя месяц, убедившись, что Мельник к тому же – не террорист, не фашист и даже не военный, российские спецслужбы решили избавиться от умирающего заключенного, который требует сверх нормы воды. Ему выдали справку об освобождении и в холодную погоду выставили за ворота лагеря. Естественно, без верхней одежды, облаченного в отрепки, без ремня и шнурков. Измученному Мельнику предстояло пешком пройти свыше 20 км из поселка Еленовка в Донецк. И он дошел, дрожащий, с кровоточащими ранами на ногах. В донецкой милиции Тарасу вернули паспорт, выдали еще одну «справку о невиновности» и отпустили на все четыре стороны. Он не знал куда идти, как выбраться из оккупационной зоны и вернуться в Украину. Но Бог в своем милосердии послал удачу брошенному на произвол судьбы. Мельник случайно встретил в Донецке еще одного узника, 18-летнего волонтера, жителя Новоазовска – города восточнее Мариуполя. И они вместе прошли пешком еще 140 километров, чтобы дойти от родительского дома юноши-узника, который предложил Тарасу временный кров. По дороге просили у добрых людей еду и воду, ночевали в руинах. А вокруг Мариуполя все еще шли ожесточенные сражения…

Дойти до Новоазовска и не умереть

Второе отступление

18-летнего волонтера, жителя Новоазовска, также как и Мельника задержали в первые дни войны. Его захватили вместе с отцом. Отца и сына пытали в одной камере в Донецке. Спустя два дня отца освободили, а сына этапировали в Еленовку. После освобождения отцу сообщили, что сын погиб в застенках.

*  * *

Усталые «путники страданий» дошли до Новоазовска. Родители 18-летнего волонтера не поверили своим глазам, ведь их сын по версии оккупационной власти «погиб в застенках». «Это был ужасный стресс для семьи. Я переживал вместе с ними. Радость и горе смешались в одной чаше. - рассказывает Мельник. – Вы представляете, до оккупации его отец был пророссийским и выступал за присоединение Донбасса к России. После этой трагической истории, отец стал русофобом. Как и все мы, впрочем».

Спустя 3 недели украинские и российские власти открыли специальный коридор для освобожденных из плена гражданских лиц, желавших вернуться на территорию, контролируемую Киевом. Но Мельнику снова не повезло. Рейс, следовавший из Новоазовска в Запорожье, внезапно отменили. Небеса снова отвернулись от «путника страданий», и ему пришлось снова ютиться в руинах. Чтобы вновь пешком через леса и поляны добраться до Бердянска. А в этом оккупированном городе Мельника кормили и поили незнакомцы, добрые люди, Бога ради… Но он все же дошел до своего автобуса, преодолевая новые кордоны и добрался до Киева…

Вместо резюме

Вот уже третий год Мельник не знает, как жить дальше. Его жизнь, как и судьба миллионов людей, выбитых из колеи, оказалась на распутье. Как избавиться от груза прошлого? Куда идти? Как вернуть душевное равновесие и веру в самого себя? Уехать или остаться? Погибнуть ради идей, оставшихся за пределами его понимания? Но зачем? Или просто жить? А как жить, если над тобой витает призрак прошлого?

Может начать все заново? С чистого листа? С разделенной семьей? Но как? Без Родины, без Мариуполя, которого больше нет?

Еще один сюжет из бесконечной украинской драмы.