Демократия в Грузии? Где то между изменением климата и колонизацией Марса что там у соседей

Впервые слово «санкции» в грузинском контексте прозвучало в апреле 2024 года. Тогда, не имея ни малейших электоральных проблем, при почти мертвой оппозиции и полном контроле над парламентом, власти Грузии — совершенно непонятно, для чего — внесли закон об иноагентах.

Этот закон - двуликий Янус современной политики. В странах с независимой судебной системой он считается инструментом защиты от внешнего влияния. В государствах, где судебная власть подчиняется исполнительной — орудием подавления. Так что, его восприятие зависит исключительно от географии и устройства судопроизводства.

В случае с Грузией всё очевидно: судебная система — филиал правящей партии. Поэтому закон мгновенно получил наклейку «российский» и попал в категорию токсичных.

Именно после этого коллективный Запад впервые заговорил о возможности введения санкций против «Грузинской мечты».

Апрель 2024 года стал в Грузии стартовой точкой массовых протестов. Их волна достигла пика после ноябрьских выборов в парламент, и с тех пор протесты уже шестой месяц то затихают, то вновь вспыхивают

Наивные граждане тогда решили, что санкции — это вопрос дней, ну, максимум месяцев. Казалось, цивилизованный мир вот-вот накажет зарвавшуюся власть, скатывающуюся в откровенный авторитаризм. Но бюрократия Запада — это вам не спорткар, она движется, скорее, в темпе черепахи, страдающей подагрой. Вот и выяснилось, что от слов о санкциях до дел — дистанция длиной с олимпийский марафон.

Апрель 2024 года стал в Грузии стартовой точкой массовых протестов. Их волна достигла пика после ноябрьских выборов в парламент, и с тех пор протесты уже шестой месяц то затихают, то вновь вспыхивают. Если считать с апреля, то протестному движению уже больше года. А санкций против правящей «Грузинской мечты», по сути, до сих пор нет.

Евросоюз произвел на свет десяток гневных резолюций, однако в практической плоскости ограничился запретом на безвиз для… владельцев дипломатических паспортов. Героическое решение, на которое ушло два месяца. И которое не напугало никого, кроме, возможно, двух-трех чиновников, уставших от шенгенских курортов.

Макрон сдулся, британец ограничился комариным укусом

В декабре президент Франции Эммануэль Макрон позвонил Иванишвили и вежливо попросил его отпустить политзаключённых. А получив грубый отказ, Макрон выступил на оппозиционных телеканалах, призвал грузин бороться за демократию и… исчез с радаров.

Грузинские протестующие восприняли риторику французского президента, как сигнал к немедленным санкциям. Но оказалось, что это была просто красивая речь. После которой Макрон занялся другими вопросами. Например, судьбой Украины. Где с «непоколебимой поддержкой» тоже «не всё так однозначно».

Великобритания для порядка приняла санкции с эффектом комариного укуса. Но в конце года США ввели персональные меры против Иванишвили — заморозили его личные счета и запретили грузинскому миллиардеру делать покупки на Amazon. Но бизнес-империя Иванишвили осталась нетронутой. То есть, по сути снова ничего. Ноль эффекта после почти года разговоров, резолюций и грозных заявлений.

А в январе в Белый дом вернулся Дональд Трамп, для которого Грузия — такая вот незадача! — сотая по значимости тема, где-то между изменением климата и колонизацией Марса. Как следствие, из Вашингтона в течение нескольких месяцев вообще ничего не доносилось, что породило по обе стороны баррикад всплеск бурных фантазий.

От слов о санкциях до дел — дистанция длиной с олимпийский марафон

«Скоро придёт наш уважаемый Дональд и договорится с Бидзиной, ведь оба они — настоящие консерваторы», - уверяла всех «Грузинская мечта», вспомнившая о «традиционных ценностях» только на тринадцатом году своего правления. По логике «мечтателей» Запад пытается втянуть Грузию в войну, а наказывает правящую партию не сам Запад, а некое «глубинное государство», с которым бульдезорообразный Дональд Трамп вот-вот расправится.

Но спустя два месяца посол США и Государственный депапртамент напомнили: восстановление отношений между США и Грузией возможно лишь при выполнении последних условий, связанных с демократией. На что «Мечта» в ответ привычно усилила репрессии.

Кстати, ещё в мае 2024 года мало кому известный MAGA-конгрессмен Джо Уилсон предложил закон с эпическим названием Mobilizing and Enhancing Georgia's Options for Building Accountability, Resilience, and Independence Act. Или, выражаясь по-нашему, «Мегобари акт» — от грузинского слова «друг».

Не буду пересказывать сам закон — это есть в аналитике. Принципиально важно другое: когда его окончательно примут и какое влияние он окажет?

Чего добивается Уилсон с Трампом?

Отвечаю: не скоро. Если на Палату представителей ушёл почти год, то Сенат США галопом явно не поскачет. Возможно, до конца мая не успеют. А пока, всё в Грузии остается на местах — власть закручивает гайки, гражданское общество выходит на улицы и конца этому циклу не видно.

Но даже если «Мегобари акт» будет принят, санкции последуют не мгновенно. Прежде начнется административная рутина, потом обсуждение кандидатов на наказание. А уж когда и, главное, в какой форме, Госдеп США введёт эти меры — большой вопрос.

И не стоит питать на сей счет иллюзий: сначала режим в Грузии, скорее всего, станет жёстче. И лишь после того, как репрессии перестанут работать, а санкции – реально бить не по Иванишвили, а по экономике страны, возможно начало диалога.

А до тех пор — покой нам только снится…