Пахнет гарью в бездне безвременья наша аналитика

Президент США Дональд Трамп активизировал попытки добиться прекращения огня между Россией и Украиной. Но чем обернётся ситуация, если усилия американцев провалятся и фронт продолжит пульсировать в привычном режиме артиллерийских дуэлей, атак дронов и обоюдно жесткого изматывания сил?

На конец апреля 2025 года ни одна из сторон не достигла решающего преимущества. Россия по-прежнему обладает подавляющим превосходством в численности, технике и стратегической глубине, а Украина — в интеллекте войны, мобильности, западной поддержке и устойчивости духа. Силы — разные, но уязвимости с обеих сторон кровоточат, как открытые раны.

Поле боя начнёт напоминать ландшафт Первой мировой войны - позиционная воронка, сплошной фронт и технологии без прорыва

Россия: наступать всё труднее

В составе российской армии насчитывается около 1,5 миллиона активных военнослужащих (600 тысяч из них воюют в Украине) и 2 миллиона резервистов.

В арсенале армии России 12.267 танков, более 24 тысяч единиц бронетехники, свыше 18 тысяч артиллерийских стволов, 4.400 самолетов и 1.665 вертолётов. Потери в 2024 году – около 1.400 танков и более 3.700 единиц бронетехники.

Несмотря на обширные ресурсы, Россия постепенно изматывается. Потери в технике стали необратимыми, сегодня страна теряет бронетехнику быстрее, чем её производит. Некогда комфортное соотношение артиллерийского огня – 1:5 в пользу РФ, сократилось до 1,5:1. Это не просто цифры, а показатель подступающего паритета, а значит, и приближающегося тупика.

Несмотря на обширные ресурсы, Россия постепенно изматывается

Российские войска, сосредоточенные в Украине, продолжают наступать, но уже без прежней плотности огня и резерва. Привлечение к штурмовым группам солдат на мотоциклах — это не военная инновация, а попытка компенсировать уязвимость перед украинскими дроном и артиллерией.

Экономически Россия пока выдерживает: ее военный бюджет вырос до 145,9 миллиарда долларов. Но это —7,1 процента ВВП. А потому в долговременной перспективе, особенно при продолжающемся санкционном и технологическом удушении, такая нагрузка может обернуться тяжелейшим внутренним кризисом. Так что, ставка Кремля на истощение сил противника и раскол в западной коалиции — ресурс не бесконечный.

Украина: инновации вместо чисел

Кадровый состав армии Украины насчитывает порядка 1,25 миллиона активных военнослужащих и до 1 миллиона резервистов.

На вооружении ВСУ около 1.462 танков, 5.739 единиц бронетехники, около 3.636 единиц артиллерии, 297 самолётов (включая многоцелевые истребители F-16 Fighting Falcon и истребители Mirage 2000-5) и 115 вертолётов.

Украина не может, да и не пытается перегнать Россию числом танков, самолётов или пушек. Вместо этого в рамках ВСУ созданы Силы беспилотных систем, наращивается производство FPV-дронов и осуществлен переход к «сетевой» войне

В условиях продолжающегося конфликта, соотношение вооружений в украинской армии представляет собой сложную комбинацию отечественного, западного и, в меньшей степени, израильского оружия. По данным президента Украины Владимира Зеленского, около 70 процентов вооружений, используемых ВСУ, предоставлены западными партнёрами: примерно 40 процентов американского производства и чуть менее 30 процентов — европейского. Оставшиеся 30 процентов составляют вооружения украинского производства, включая модернизированные советские образцы и такие современные разработки, как различные модификации БПЛА.

Украина также использует некоторые образцы израильского оружия, которые производит по лицензии. В их число входят штурмовые винтовки TAR-21 (Форт-221) и снайперские винтовки Galatz (Форт-301), которые с 2009 года производятся на НПО «Форт» и состоят на вооружении спецподразделений ВСУ, включая полк «Азов». С 2014 года на вооружении Национальной гвардии Украины состоят израильские пулеметы Negev (Форт-401). Известно также, что в 2023 году Иерусалим через Соединенные Штаты передал Украине около 90 ракет для зенитно-ракетных комплексов Patriot, ранее хранившихся в Израиле

Украина не может, да и не пытается перегнать Россию числом танков, самолётов или пушек. Вместо этого в рамках ВСУ созданы Силы беспилотных систем, наращивается производство FPV-дронов и осуществлен переход к «сетевой» войне, где артиллерия всё чаще управляется в реальном времени и где сражение идёт не только на земле, но и в облаках данных.

Что будет, если «план Трампа» провалится, если мир между Россией и Украиной окажется недостижимым, победа одной из сторон невозможной, а сама война перейдёт в фазу «взаимного изматывания»?

Слабые места Украины — это перегруженная мобилизация, кадровая усталость, а также зависимость от американской и европейской поддержки. Финансирование — 34 процента ВВП. Это – очевидный признак не только жертвенности, но и экономического удушения. Без системной помощи извне Украина будет вынуждена перейти к обороне с возможным откатом на отдельных участках фронта.

Таким образом, если усилия Дональда Трампа, пусть даже с «планом мира» в кармане, потерпят неудачу, российско-украинская война перейдёт в затяжную фазу «взаимного изматывания», при которой политикам останется лишь считать месяцы и сожжённые с двух сторон дивизии, а поле боя начнёт напоминать ландшафт Первой мировой войны - позиционная воронка, сплошной фронт и технологии без прорыва.

И всё же главный вопрос остаётся прежним: что будет, если «план Трампа» провалится, если мир между Россией и Украиной окажется недостижимым, победа одной из сторон невозможной, а сама война перейдёт в фазу «взаимного изматывания»?

Для Украины это — путь к стратегическому истощению, для России — к внутреннему кризису, для Европы — новая волна беженцев, для Китая — расширение пространства влияния, для США — неизбежный выбор между втягиванием в конфликт и изоляционистским бегством в тень.

К сожалению, на наших глазах мир превращается в сцену, где никто не может уйти, и каждый вынужден играть. Эта война всё больше напоминает не борьбу за победу, а бег с препятствиями в бесконечность — без финишной ленты, без оваций трибун и с нарастающей тишиной на фоне выжженных полей.

Весна 2025 года пахнет не сиренью, а гарью. И всё чаще тревожно напоминает весну 1917-го, когда оружие заглушает голоса дипломатов, а история совершает очередной круг, но не в будущее, а в бездну безвременья.